Всё это сто раз промелькнуло у него в голове. Все возможности, все варианты, но ни один из них не подходил. В них во всех было коварное и ненавистное ему «если бы…». Несмотря на свой уникальный дар, Элис был всего лишь человек. Людям же не дано предвидеть будущее и свойственно ошибаться. Вот только цена ошибки порой очень и очень высока, даже непомерно высока.

Элис не зря уехал из больницы. Это было просто необходимо сделать, поскольку он должен был остаться один. Стоя у окна, Элис не принимал решение. Нет. Его он принял очень давно. Он знал, что сейчас сделает, и нисколько не сожалел об этом. Страха, боли, отчаяния больше не было. Его разум был абсолютно чист и спокоен. Он уже достаточно долго ждал, надеясь на чудо, вот только оно не произошло. Остался только он и его выбор.

Элис закрыл глаза и сосредоточился – Вивификант – Человек – Отец, четко и уверенно произнес:

– Я вместо неё, я согласен. Живи.

В тоже мгновение перед глазами загорелась яркая нестерпимая вспышка, руки и ноги налились огромной тяжестью, словно груз всего мира мгновенно повис на них. Элис почувствовал, как что-то легкое, практически невесомое медленно, не спеша, как бы нехотя покидает его тело. Он умирал.

Элис сел на пол. Что будет дальше, он не представлял и просто ждал. Сколько у него времени: минута, час, день, – это ему было неизвестно. Он знал, что, будучи очень сильным Вивификантом, был способен на жертву, то есть отдать свою энергию жизни, свою душу другому человеку. И в этот последний раз Элис снова подарил жизнь, забрав её у себя. Даже Вивификанты очень редко обладают таким даром. Жизнь сама защищает себя. Дарить жизнь – да, отнимать – нет.

Элис сидел на полу с закрытыми глазами и ждал. «Пип… Пип…» – продолжало раздаваться в его голове.

«Пип… Пип…» И вдруг всё смолкло. Все исчезло, все звуки, стало непривычно тихо.

Телефонный звонок, как никогда громкий, как никогда сильный, буквально взорвавшись в голове, разрезал тишину. Открыв глаза, Элис протянул едва послушную руку и взял телефон.

– Она дышит!!! – кричали в трубке.

– Элис, она дышит. Слышишь? Сама, она сама дышит. Она вернулась!

– Она жива!

Слов было много, и все их так хотелось слушать, так хотелось. Каждое из них буквально обнимало, ласкало, затягивая огромное количество зияющих ран в одной пока еще живой душе.

Не выключая телефон, Элис опустил его. Все, что хотел, он уже услышал. Он услышал все, что было для него важно, то, ради чего он жил, и то, за что он умирал. Элис облокотился на стенку и снова закрыл глаза. По щекам его текли слезы. Он был бесконечно счастлив. Сознание постепенно гасло.

Впереди была лишь темнота…

Сколько раз за свою жизнь Элис был в разных больницах, столько удивлялся, как же все-таки они похожи. Нет, не интерьером, планировкой, отделкой или оборудованием. Это все, конечно, было абсолютно разное. Нельзя, да и невозможно, было бы сравнить рядовую клинику и серьезный большой медицинский центр, в котором они с Никой сейчас находились. Нет. Одинаково было ощущение, особенно если ты обращался с какой-то серьезной проблемой. Когда каждое сказанное слово может означать приговор. В них во всех всегда присутствует чувство паники, а порой даже какой-то животный страх. Страх перед неизвестностью. То чувство, когда ты смотришь на врача как на человека, наделенного какой-то сверхсилой, и ждешь, что вот сейчас он все поймет и исправит – совершит чудо. И это так называемое благоговение читается в глазах очень многих пациентов. Все хотят жить. Все ждут и ищут шанс на спасение, шанс на жизнь. Умирать всегда страшно, особенно если ты еще достаточно молод и толком еще и не жил. Но гораздо более мерзко и жутко знать, что ты умираешь. Знать тот маленький срок, отмеренный тебе судьбой. Знать, что ничего сделать уже нельзя. Испытывать чувство, когда хочется рвать и метать, понимая, что все, это конец. В этот момент ты уже фактически мертв. Неизбежность – вот что на самом деле страшно. Неизбежность всегда несвоевременной смерти – вот что уничтожает человека, сжигая его изнутри. Любое существо на планете (и человек не исключение) борется и бьется до последнего, цепляясь за жизнь. И лишь отчаяние и апатия, в которую порой впадает человек, убивают нас гораздо быстрее.