Бац!!!

В последнее мгновение я все же успел исключить из удара толчок ноги, но Ромке хватило и массы тела. Сказалась та самая разница в весе, которой его все время пугали оба тренера.

— Ой! — единогласно выдохнула галерка.

Ромка вздрогнул, отшагнул назад на подгибающихся ногах и, склоняя колени, ничком повалился на ринг. Готов…

— Стоп!

Между ним и мной тут же вклинился Герасимович, указывая на угол.

Это понятно. Я и так перестарался. Можно и не считать. Явный аут.

И кто-то еще станет спорить, что все беды не из-за женщин? Ну, ну… Ничего ведь не произошло бы, не появись эти красавицы на галерке. Значит, поделом, Ромке. В следующий раз будет знать, как нарушать правила и договоренности. Впрочем, не так уж сильно я ему влепил, успел сдержать удар. Вон, поднимается уже… Поплыл, конечно, но жить будет.

Я посопел чуток и покосился на галерку. Левым глазом. Правый все еще слезился и непроизвольно подмигивал.

А интересно, рыженькая Ира оценила мой удар, или как большинство дам сопереживает поверженному бойцу? Тоже, кстати, странный вывих в сознании современного общества. Если на заре человечества женские сердца покоряли только герои и победители, то теперь слабому полу подавай убогих. А каких сыновей вырастят битые мужчины? М-да, тоже спросил… Понятное дело — умных. Ух, ты! Так вот он каков, потаенный путь эволюции человечества!..

— Пожалел? — Фома подошел ко мне и помог снять рукавицы.

— Не знаю, наверное… — я неуверенно пожал плечами. — Тормознуло что-то. Он же друг мне. А в нокауте ничего приятного, кроме сотрясения.

— Это да, — проворчал тренер. — Но, если, Степа, ты и на соревнованиях так тормознешь, — уйдешь с ринга побитым. Запомни, если во время удара успеваешь думать, нафиг нужен такой удар. Думать надо раньше, или, — он кивнул на Ромку, — позже. А ввязавшись в драку, размышлять можно только о том, как обмануть противника и на ударную дистанцию выйти без ущерба для своего здоровья.

— Да, я помню, Евгений Николаевич, только… это же Рома…

— Ладно, проехали. В целом, хорошо отработал. Толково. А если б на девчонок не заглядывался, вообще отлично могло получиться.

— Я…

— Последняя буква алфавита, — ткнул меня в бок кулаком Фома. Вроде, в шутку, а ребра заныли. Могуч… — Двигай в душ и сегодня свободен. Тебя уже заждались, наверное…

Было бы неплохо.

Я с надеждой глянул на галерку, но та оказалась совершенно пустой. Девушки ушли. Впрочем, чему удивляться — спектакль закончен. Занавес… Публика расходится, актеры смывают грим. Кассир пересчитывает деньги.

«М-да, — я осторожно потрогал подпухший глаз. — Вот только грим, в отличие от зрителей, не смоется».

«Лежал он и думал, что жизнь хороша.

Кому хороша, а кому ни шиша!..»

* * *

Отряхнув с себя контрастным душем кровь, пот и слюни сражения, посвежевший и готовый к новым свершениям, я вышел на ступени спорткомплекса, решая важнейшую задачу. Почти как былинный богатырь. Да, да — ту самую: налево пойти, или направо податься?

Тропинка налево вела к пивному ларьку, где по капризу крайнего владельца, или каким иным торговым соображениям, подавали еще и великолепный хлебный квас. И при всей его дороговизне, один бокал я мог себе позволить без нанесения непоправимого ущерба бюджету. А та дорожка, что направо, стелилась мимо продуктового магазина, в котором, за те же деньги, я мог принять на грудь три стакана березового сока. Или два — сока сливового с мякотью.

Дилемма. Квас вкуснее, а соки — полезнее.

После непродолжительных размышлений, разум победил эмоции, и я выбрал путь праведный. Потому что после ларька мне пришлось бы топать к трамваю, а потом, от конечной остановки, еще с полкилометра, тогда как у магазина можно было тормознуть маршрутку, и подъехать почти к парадному. Что измученный организм приветствовал даже больше, чем напитки.