Почувствовав на себе взгляд, она очнулась, встретившись глазами с Морхом. Дева смутилась и густо покраснела, розовый румянец залил её щёки. Какая милая невинная пташечка, подумалось ему.

– Лежи здесь, – воскликнула она, вскакивая со скамейки. – Я должна сказать старшей жрице, что ты очнулся.

– Лежу.

Морх улыбнулся, девчонка покраснела ещё сильнее и стрелой выскочила из комнаты. Забавная, так смущается, будто и правда чиста и невинна. Долго в одиночестве Морх не пробыл, дверь открылась, и в комнатку вошла уже знакомая послушница с вещами в руках и та, кого она назвала старшей жрицей. Это была высокая женщина с древесного оттенка кожей, тёмно-рыжими волосами и чёрными глазами. В довершение ко всему можно было разглядеть острые кончики длинных ушей, подозрительно походивших на оленьи. Если под юбкой у неё копыта, Морх бы не удивился. Что это за мир такой, где в храмах служат такие странные существа?

– В первый раз видишь сильвана? – жрица мягко улыбнулась и посмотрела на Морха. – Тогда привыкай, это тебе не отсталые северные провинции, а Венца. Вот твоя одежда, её постирали и зашили, наденешь, когда сможешь вставать. Меч тебе вернут, когда покинешь эти стены. Я Артемисия, старшая жрица. Ты в храме святой Селесты, покровительницы милосердия и врачевания, оружие здесь не носят, тебе следует учитывать это и уважать наши традиции. А теперь будь добр, сядь, мне нужно осмотреть раны и поменять повязки. Дора, милая, стой рядом и смотри, как это делается, тебе нужно учиться.

Морх снова встретился взглядом с Дорой. У неё оказались бледно-голубые глаза, и сейчас они расширились от ужаса. Послушница, видно, была совсем неопытной и в жреческом, и в целительском деле. Когда Артемисия откинула одеяло по пояс и Морх, поморщившись, сел, Бедная Дора не знала куда себя деть, чем изрядно позабавила. Она что, воспитывалась в изоляции от остального мира? Или здесь такие строгие моральные устои?

– Хм, – Артемисия сняла бинты, чтобы осмотреть его. – Да ты везунчик, быстро восстанавливаешься, я колдовала над тобой три дня подряд. Тебя так отделали, что удивительно, что ты вообще до нас живым добрался. Видно, Селеста благоволит тебе. Самое страшное позади, раны не загноились, заразы нет, так что через неделю будешь как новенький.

Три дня! Конечно, без магии такое было бы невозможно, что не могло не радовать. Это значит, что после восстановления он сможет творить заклинания и сам. Морх улыбнулся этой мысли. Уж что-что, а расставаться с колдовством не очень-то хотелось. Облегчает жизнь, знаете ли, как и расширяет возможности для… развлечений.

– Пока ты спал, приходили люди дома Фиоре и очень интересовались тобой. Ты ведёшь с ними дела?

– Нет, – коротко ответил Морх. – Я таких не знаю.

И внутренне напрягся. Конечно было бы наивным полагать, что его появление на, как выяснилось, изолированном от города острове, не останется незамеченным. Ясное дело, кто-то да заинтересуется его личностью, не шпион ли он? Не конкурент ли? Или, быть может, возможный союзник? Или совершенно ничего не значащая личность, с которой нельзя ничего поиметь.

– И к лучшему, прости Селеста мои слова, – кивнула жрица. – Это не то семейство, с которым стоит иметь дело ни благочестивым венцианцам, ни иностранцам. В храме нет иной власти кроме божественной, нам, жрицам, нет дела, богат ты или беден, преступник или нет, это не наше право судить и решать. А вот за стенами этой обители… – Артемисия бросила короткий взгляд на окно. – Там будь осторожен.

Во время разговора жрица не отвлекалась от своего дела. Артемисия бесцеремонно сдёрнула одеяло с правого бедра и принялась проверять шов. Дора, которая в этот момент накладывала свежую мазь на свежий рубец на плече, вздрогнула и выронила из рук керамическую ёмкость. Морх готов был проклясть собственные рефлексы. Расплатой за молниеносную реакцию стала сильная боль во всём теле, но это уже не важно. Баночка с мазью поймана, а бедная дева уже покорена без единого слова. Что ж, по крайней мере неделя в храме не будет скучной.