Я понял, что неспроста это человек рвется поговорить со мной, и открыл дверь.

Исполненный достоинства, он пригласил меня присесть рядом с ним на кожаный диван, как будто был хозяином дома, и произнес – трезво и рассудительно:

– Фрау Штейнберг должна умереть завтра, иначе будет поздно. Больше она не даст тебе шанса. Думаешь, случайно судьба свела тебя с Ромми и привела сюда? Ты должен сделать это. Ты мессия. Она олицетворение зла на Земле. Из-за нее происходили и будут происходить войны, революции, эпидемии и катастрофы. Ромми тебе поможет, она – наша.

Сказав это, человек дна спокойно удалился, оставив меня одного.

Я сам знал, что время пришло. Он только напомнил мне о том, что нельзя медлить.

Ночью мы с Ромми в последний раз любили друг друга, несмотря на мою еще не совсем вылеченную болезнь. Я ничего не сказал ей об утреннем пришельце. Зачем? Для нее наверняка это не было бы неожиданной новостью.

Когда она уснула, я вышел на балкон, как всегда. Ни стены, ни окна дома фрау Штейнберг не светились. Обычный дом – не богатый и не слишком бедный. Я подумал тогда, что может быть, не стоит никого убивать. Может быть, кто-то ошибся, и она самая обыкновенная бабушка, немного странная, но совсем не злая? Кто вправе выносить смертный приговор живому существу, даже если он посланник дьявола?

Но слишком много было поставлено на кон.

Жизнь и благополучие миллионов людей на Земле – это серьезно. Я должен был выдержать этот экзамен. Мой последний.

Эта по её велению сжигали сотни тысяч мужчин, женщин и детей в печах Освенцима. Это повинуясь ее воле бомбы превращали в пепел Дрезден и Хиросиму. Это она направляла маленькой сухой ручкой ракеты на Белград. Это она приказывает насиловать мальчиков и девочек в самых гнусных притонах Амстердама и Гонконга. Я всегда знал, что во всём виновата она.

Потому что должен же быть кто-то виноват в этом? Кто-то ведь управляет всеми теми безобразиями, которые тысячи лет творились на Земле, а в последние века раздуваются до размеров ада? Когда-то это необходимо остановить.

Меня переполняла гордость от того, что завтра именно я это сделаю. Каким образом я оборву жизнь фрау Штейнберг? Зарубить её, что ли, топором, как у Достоевского? Но вряд ли у Ромми найдется топор, и вообще – такой способ убийства отдает варварством. Я не сомневался, что лучше всего подойдет огнестрельное оружие. Одна пуля в сердце, другая в лоб – и все дела. Где же взять пистолет? Ах, напрасно я волнуюсь. Тот противный обмоченный толстяк сказал, что Ромми мне поможет. А сейчас нужно выспаться перед решающим сражением с мировым злом.

Я уже ни на секунду не сомневался в моем предназначении.

Утром Ромми накормила меня моим любимым завтраком – пончиками со сливками, и сразу дала понять, что всё понимает. Она достала чистую белую рубашку, заставила меня ее надеть и побриться. Затем Ромми вынула из тумбочки новенький серебристый пистолет с глушителем и протянула его мне.

– Иди же. И ничего не бойся.

Лишь одно смущало и разочаровывало меня.

– Так значит, ты познакомилась со мной только затем, чтобы я стал убийцей фрау Штейнберг? И только? А как же наши прогулки по Парижу и Лиону? Что ты скажешь о ночах, которые мы провели вместе в твоем доме? Разве наша любовь ничего не значит?

– Я давно полюбила тебя, – сказала Ромми и нежно, как мать, заключила меня в объятья. – Но так решила не я, поверь мне! Есть нечто, что намного сильнее нас. То, что мы должны совершить в жизни – у нас в крови. Мы ничего не можем изменить. Ученые называют это генами. Но это не гены, это – от Бога.

– Ты действительно веришь в то, что мировое зло заключается в этой старухе? Может быть, не все так просто?