А потом она стала встречать его на уличных рекламных щитах. С баннеров, рекламирующих мобильные телефоны, смотрел на прохожих рыжий Муту. У него был все тот же наглый и самоуверенный взгляд. Совершенно случайно в журнале «Компания» она встретила статью о рыжем Муту, из которой узнала, что рыжий Муту руководит фирмой, которая занимается продажей мобильных телефонов и разработкой различных интернет-систем. В краткой справке, которая приводилась перед статьей, было написано, что его фирма является одним из самых успешных и развивающихся предприятий, занимающихся Интернетом и продажей мобильных телефонов на российском рынке. И после этой справки была помещена фотография рыжего Муту. У него был все такой же наглый и самоуверенный взгляд.

Она была всего лишь малозначительной ступенькой в его жизни, через которую перешагнули и забыли. Теперь она понимала, что у нее не было никаких шансов удержать его.

И после рыжего Муту в ее жизни появлялись мужчины – мужчины-однодневки. Они, подобно тому как ночные бабочки облепляют фонарные столбы, слетались на ее тепло и с рассветом исчезали. Редко с кем из них ее легковесные флирты затягивались дольше, чем на пару недель. Одни бабочки меняли других: для них она была «баба с прицепом», с которой можно покувыркаться в постели, но взваливать на себя ее ребенка никто не хотел.

А потом пришел день, когда она прекратила все эти случайные связи, все эти недолговечные отношения с ночными бабочками-однодневками. Она смирилась со своим одиночеством. Никто не покупал ей цветов, никто не дарил ей подарков по разным праздникам. И в этих условиях она стала чем-то вроде андрогина – мужчиной и женщиной в одном лице; сама для себя устраивала праздники: покупала цветы, коробки конфет, духи – все то, что другим женщинам дарили их любимые мужчины. Ей же все это приходилось делать самой: каждую пятницу после работы она заходила в цветочный магазин и покупала новый букет – розы, гиацинты, нарциссы, а то просто полевые цветы и с этим букетом шла по городу. Она ловила на себе взгляды прохожих и читала в их глазах: «счастливая». Они думали, что вот идет женщина, которой ее любимый мужчина подарил цветы. И вот так, под восхищенные (а может, завистливые) взгляды окружающих ехала она через город в свой спальный район, чтобы дома водрузить эти цветы в вазу – до следующей пятницы, когда очередной букет придет ему на замену.

Сын иногда спрашивал: откуда цветы? Она отвечала: подарили на работе. Даже он не знал ее тайны.

Она часто, когда смотрела на сына, думала, каким он вырастет. Она пыталась разобраться, кого в нем больше: ее или ее любовника – режиссера документального кино. Или он похож на кого-то из родственников?

Она все больше убеждалась, что сын похож на её отца, любимым занятием которого, когда он был трезв, было копаться в металле – чинить свой старый «Москвич-412» или копаться в телевизоре. Только металл был у них разный: у отца автомобиль и телевизор, а у сына – компьютер. Его будущее для нее было ясным, и когда он заявил, что собирается поступать в Институт связи имени Бонч-Бруевича, она это приняла спокойно: «Поступай, куда тебе хочется. Только бы потом не ругал меня».

Она все больше сознавала, что они живут в параллельных мирах, практически не соприкасаясь друг с другом. Если в детстве она была ему самым близким человеком, то теперь она была просто его мамой, с которой он обсуждал только некоторые вопросы. Ее радовало, что он самостоятелен, но его самостоятельность все больше и больше удаляла его от нее. Возможно, такая ранняя самостоятельность развилась в нем, потому что он рос без отца, а в тот момент, когда ему нужна была та или иная помощь, ее мысли бродили в поисках новых кандидатов на роль суженого.