Войдя в одну из лачуг, преступник, указав на сидящих за столом таких же как он сам, бродяг, сказал: Познакомься с моими братьями по крови и духу. Я люблю их, и моя Любовь нисколько не меньше той Любви, которую мог бы испытывать богатый вельможа, или царь к своему окружению. Хотя вельможам и царям Любовь достаётся редко. Они слишком увлечены важными делами, под гнётом которых редко расцветает что-то Великолепное и Возвышенное… Ведь для всякого сердца, самым важным на свете всегда остаётся то, что заполняет наибольший его объём. У правителей этот объём вытесняется многими ненужными сердцу, вещами. Их сердца, часто изливаясь кровью, вынуждены проводить время в мучительных посылах выбора. Где правильным будет лишь тот, что приносит облегчение их сердцу. Но они, как правило, делают иной выбор. Над их головами всегда нависает «дамоклов меч ответственности и долга». Долг – самое вредное для всякой жизни, – самое ядовитое растение! На нашей земле рабов гораздо больше, чем мы полагаем, и даже можем себе представить! Моё же сердце, свободно от всяких больших грузных вещей.

Садись, мил человек, услышал Висталь из угла. У тебя на лице печать благородства, её трудно не заметить. Что привело благородного человека, в эти трущобы? Сюда редко захаживают господа, мы видим лишь солдат…

Висталь присел на старый потрёпанный тюфяк, и огляделся. Всё здесь было пропитано какой-то архаической естественностью. И даже пороки, висящие голубым туманом в воздухе, здесь представали в каком-то новом свете. Они уже не казались чем-то безобразным и страшным. Естественность, способна сгладить всякое, на первый взгляд ужасное явление. Ведь всё ужасное, пошлое, и отвратительное, существует только в контрасте с прекрасным, возвышенным, и Великолепным. Когда такой контраст отсутствует, глаз начинает потихоньку привыкать. Наше разумение, отстранённо следующее по пути привычного, однажды выстроенного курса, всякое возникающее перед глазами явление, дифференцирует, оправдывая естественным ходом вещей. Природа неумолима в своей дифференциации, как в малом, так и в большом.

Как вы сами относитесь к собственной жизни, спросил Висталь. В тягость она вам, или напротив, вы считаете её единственно правильной?

Не мы устанавливаем правила игры. И наша жизнь такова, какой её хотят видеть Боги. Если бы Богам была не угодна такая жизнь, она бы никогда не существовала. В каждой стороне жизни, не зависимо от её положения, есть свой смысл. Точнее сказать, человек находит во всякой стороне жизни свой смысл. Человек, всегда и во всём стремиться к лучшему, но в большинстве случаев, он не знает, что на самом деле для него, есть – лучшее. Да, в своих наивных фантазиях, каждый из нас мечтал бы получить права правителя. Но не каждый готов нести крест, и переносить тяготы ответственности, необходимо сопряжённые с этим крестом. Все мы, в глубине своего сердца, смотрим на всё это, слишком наивно однобоко. Мечты – не имеют ничего общего с реальностью. И тот крест тягот, и лишений душевного равновесия, и покоя, который необходимо сопровождает права и привилегии господ, не видим нашему взору, ибо его поле – глубины духа. Дай завтра, любому из нас все привилегии какого-нибудь правителя, и идущие всегда рядом с этими привилегиями, особые тяготы и лишения духа, – раздавят его! Не готовый к особой работе, дух, тут же надорвётся, и станет мечтать лишь о том, чтобы его оставили в покое, и вернули как можно быстрее домой. Он будет думать лишь о том, как быстрее вернутся в своё лоно, – к привычным его сердцу, тяготам и радостям, – к бедной, но такой беззаботной жизни…