Она. Нет, ты спал или как? Сидели, ты спрашивал, беседовали о жизни, ты записывал, просил фото, и всё?
Он. Но ты бы сначала выслушала идею.
Она. Так ты же не рассказываешь правду, вот я и гадаю. Значит, в году триста шестьдесят пять дней. Раз в четыре года – високосный. У тебя полный набор, только двадцать девятое февраля пустует. Рассказывай, что ты с ними делал?
Он. Изучал… астрологическое влияние на рождённых.
Она. А сколько у тебя на это ушло времени?
Он. Вся сознательная жизнь. Но идея возникла десять лет назад.
Она. Идея… Да ты просто подвижник какой-то. Ты кем работаешь?
Он. Я хирургом был, а последние восемь лет – где придется…
Она. Ну говори, говори.
Он. А что?
Она. Задавай вопросы, анкетируй меня. Я же тебе для этого понадобилась. Где у тебя картотека?
Она идет к столу, но он срывается с места и преграждает ей дорогу.
Он. Не нужно, Марина.
Она. Я хочу. Это мое желание: посмотреть, какие впечатления ты вынес из своих исследований.
Он (твёрдо). Не стоит. Это на самом деле очень серьезно.
Она. Послушай, ты был женат?
Он. Был. Два раза. У меня двое детей.
Она. И десять лет теперь один?
Он. Один.
Она. Ну, всё понятно… поговорили, спасибо за угощение – наелась, наплясалась, насмеялась – я пошла. Я пришлю свое фото по почте, закроешь вот этот квадратик. Вот – рядом с этой рыжей и с этой курносой блондинкой. Ничего буду смотреться, в науку войду, чао!
Она намеривается уйти, но он задерживает ее, пытается поцеловать. Он теснит ее к кровати. Наконец она резко отталкивает его, он падает и ударяется о спинку кровати головой. Она бежит в прихожую, хлопает дверь. Сначала тишина. Затем он поднимается, потирая затылок, спешит в прихожую, постанывает.
Он. Смылась всё-таки, зараза!
Идет в комнату, наливает из бутылки, пьет
Он. Идиотка! И ты тоже хорош (грозит пальцем вниз) – перевозбудился так, что все мозги поплыли!
Звонок в дверь.
Он. Вернулась! Ну держись, милая!
Явление четвёртое
Слышно, как открывает дверь и его голос
Он. Где тебя столько носило! Опоздал, брат! Ну давай, чего уж там. Я же просил белые не покупать!.. Это – розовые? Сам ты дальтоник! Ну-ка, чеши отсюда!
Появляется с белыми хризантемами, ворчит
Он. Во, идиоты! На кой мне теперь эти цветы? Нажралась, наплясалась и свалила.
Пытается засунуть цветы в вазу со страусиными перьями,
ваза падает и цепляет за собой на пол посуду.
Он. Черт! Черт! (Пинает вазу и посуду.) Всё ты виноват, всё ты, гад! (Бьет себя кулаком в пах.) Откуда она такая вылезла? Чувырла! Ничего, еще не вечер, их вон сколько бродит по свету сочненьких и без затей, и…
Звонит телефон.
Он. Да… Принёс какую-то белую гадость… Уже один… Ушла… Почему, почему… ушла и всё! Что ей здесь – жить что ли?.. Нормальный я… Ну трахнул, трахнул и разтрахнул! И теперь что, плясать от счастья? У меня было пятьсот баб, чего я должен радоваться пятьсот первой? Високосная, високосная – их миллионы високосных… Ну как тебе сказать, в постели очень энергичная, темпераментная, так что даже затылком о спинку кровати ударила, шишка вот… Да, старик, замотала, выпила все соки… Ну как уламывают… Слушай, Вась, ты что, мальчик что ли? У тебя Вовка больше твоего знает, у него и выспрашивай… Ну не в духе, устал… Икра осталась, да. И выпить есть. Завтра приходи… Хорошо, звони.
Он (сам себе). Трахнул, не трахнул! Все, как собаки на привязи, только вокруг траханья и вертятся! Перетрахаться не могут! Во, шишка какая, черт! Ну, зараза, вообразила из себя недотрогу, свое значение, свою нужность почувствовала! А сама, небось, всяких ковырялок повидала. Это же надо – такой облом! Все сами в постель тянули, уже привык, а тут… (звонит телефон) Неужели опять этот придурок? Алло! Ну, я. А кто это? Ах, Алла! Ну конечно, узнал! Да ты что – помню, помню… Недалеко?.. Нет, я очень хочу!.. Ко мне нельзя, у меня тут родственники… Хорошо, сейчас буду, выхожу.