Там она сможет отмстить этим подонкам за смерть тысяч земляков, ростовчан, за разрушенную столицу Дона и тысячи сел, десятки городов, за него, за того, к кому она, как птица в клетке, стремилась все дни и ночи, будучи в эвакуации. И встреча состоялась, но не с ним, а с местом, где закончился жизненный путь патриота, комсомольца, молодого и красивого парня, её любимого человека, которого она хотела видеть в качестве мужа. Не судьба.

После возвращения из эвакуации обкома комсомола, из г. Саратова, штат его отделов и служб, как и городского и районных комитетов ВЛКСМ изменился процентов на сорок. Многие комитетские работники были отправлены на фронт по распоряжению ЦК ВЛКСМ, для усиления агитационно-пропагандисткой работы, в качестве активной помощи командирам, политработникам непосредственно в зонах боевых действий, на фронте, где около четверти всего личного состава бойцов составляли комсомольцы.

Когда Лида шла в Райком комсомола, то единственная мысль сверлила её разум – «как уговорить обновлённое начальство отправить её на фронт и не просто, а чтобы на работе не было возражений, из-за директива или распоряжения „сверху“, которое обсуждать и тем более отменять принято не было – себе же дороже». Но все сомнения были напрасны, так как новое начальство в большей степени интересовали также директивы «сверху», но уже ЦК ВЛКСМ и вышестоящих органов ВКП (б). Это только через полтора месяца, а точнее 26 июня 1943 года было принято постановление Совета народных комиссаров СССР «О первоочередных мероприятиях по восстановлению хозяйства города Ростова-на-Дону и Ростовской области». И, будь это постановление сейчас на столе даже не первого секретаря Райкома комсомола, а руководителя даже низшего ранга, как секретаря комитета завода или той же швейной фабрики и прошение Лиды было бы безоговорочно отклонено, с формулировкой о «необходимости восстановления инфраструктуры освобожденного города и оказание помощи фронту продукцией тыла».

Но случилось так, как случилось. Второй секретарь, молодой мужчина в военной форме и с наградами на груди, явно успевший «понюхать порох» на фронте и, скорее всего, имеющий ранения и контузии, приняв заявление, прочёл и улыбаясь произнёс:

– Похвально! Очень похвально, что комсомолка и не рядовая, а секретарь комсомола швейного цеха, показывает пример патриотизма и марксистко-ленинской сознательности, с пониманием настоящего, тяжелого положения на фронтах, изъявила желание идти на фронт. Очень хорошо, Лидия… – взяв снова в руки заявление со стола и уточнив, добавил, – ах, да, извините, Петровна!

Снова опустив бумагу на стол, прошел вдоль столов и остановившись у окна с оклеенными крест на крест бумагой стёкол, не поворачиваясь продолжил:

– Сейчас уже не то время, когда мы впопыхах собирали народное ополчение и необученные и малообученные ополченцы гибли в первом или во втором бою. Тем более девушки, которые должны рожать ещё Родине сынов, нет, не на фронт, пока не на фронт. Мы ведём набор девушек на ускоренные курсы медицинских сестёр и меддружиниц, а также набираем курсы зенитчиков-артиллеристов. Медиков готовят у нас в Ростове, зенитчиков в Батайске. Если вы не передумали, то можете подумать и прийти с решением.

– Я уже решила. Я хочу лично уничтожать фашистов, я хочу быть зенитчицей.

– Вы уверенны?

– Да, уверенна, как никогда ранее. Вы верно сказали, что необходимо личным примером…

– Хорошо. Убедительно. Я напишу вам на работу письмо, чтобы у вас не было проволочек с расчётом. Сейчас дам указание о снятии вас с учёта. Билет с вами? Хорошо. Напишите заявление и вот ваш будущий адрес приписки, училища в Батайске. Идите к секретарше она напечатает направление, я подпишу и в добрый путь, Лидия Петровна.