Всегда в облаках в самом деле я,
витал, потому что – из гелия.
Как в сказке
Помню ночь, обведённую мелом,
и молочных зубов корпуса,
как прекрасная женщина пела,
обречённо смотрела в глаза.
Я же гладил её сереброви,
в новостройках любви бестолков,
думал – сорок квартир в этом доме,
на двенадцать Латышских стрелков.
Снова утра размокшее мыло,
обозначенный дюжиной дом:
Белоснежка, зашедшему с тыла
открывай – разрази тебя гном!
Дай на кухоньке чаем надраться
наблюдающих блюдец среди,
постарайся в халате остаться,
если нет – навсегда пропади.
Расскажи, кто вынашивал Прада
и гасил над кроватью свечу —
мне выкладывай голую правду,
только знать ничего не хочу!
Е-мейл на рассвете
Упоротую сетку, не спеша —
пока неясно, кто кого нащупал —
распутывает ветер в камышах
и замирает, наступив на щуку.
У стрекозы алмазный стеклорез
и гордое пчело без тени страха,
зелёным боком выкатился лес —
антоновка, протёртая рубахой.
Оса координат жужжит по ком,
не прерывая функцию предела?
Когда застрянет в горле нежный «ом»,
любовьморковь печатай без пробела.
Нас, что в деревню выбрались вдвоём,
не заклюёт ревнивый голубь мира.
Давай, на счастье, садик разобьём,
чтоб рвал малину дождь, идущий мимо.
Пиши твоянавеки без тире —
вот монумент невинностидобрака.
Пусть думает собака в конуре:
как тесен мир, однако!
Будильник
Я не чаю в тебе, я не кофе души,
ни с какой из подруг не сличаю.
Чрезвычайные розы на окнах свежи
несмотря, что морозм не крепчает.
Догадайся, в каком механизме хитро
щиплют время голодные стрелки?
Расползлась корневая система метро
и свисает лапшой из тарелки.
Только выйти из дома окажется влом,
потому что ты очень красива.
Я – как скомканный воздух дрожу над костром,
ты – Европа из тёплого пива.
Мы зарежем будильник за слово «люблю»,
неразлучные хмели-сунели,
потому что сумели проспать во хмелю
оглушительный грохот капели.
Утро графомана
Будильник без пяти минут: проснётся дом, почешет спину,
и пальцы улиц разомнут зелёный воздух пластилина.
Цветущих веток и лучей пучки затянуты простором,
а ты большой, такой ничей, и пепельница с физраствором.
Брось в мусор бромгексин хеми. Чтоб ветчину и помидоры,
у холодильника сними защиту от ночного жора.
Довольный, как попавший в шорт, откроешь пастбище
планшета,
заметь, давно никто не жжёт в почтовых ящиках газеты.
Посмотришь письма – получил опять наследство в интернете,
от адвокатов и дрочил одна лишь форточка на свете —
там, отражаясь в утюге, напротив солнечного звона
в мужской рубашке не тебе сигналит девушка с балкона.
Всё отлэ
Картонные разбухшие слова,
как их не разминай – не лягут гладко…
Натянута, но в колышках слаба
оранжевая польская палатка.
Откуда шар комарьего нытья?
Ведь я откинул полог на минутку:
газетная будёновка – в статьях,
и небо – в васильках и незабудках.
Плетёт учёный кандидат паук
над нами воздух в капельках сосновый.
Расшатывает зубы каждый звук
соединяя флексии с основой…
Любимая, вся мудрость – в шашлыке,
а счастье пахнет ландышем и водкой,
когда невмоготу – щекой к щеке,
и от щетины след на подбородке.
Ещё недолго солнцу и луне
сползать и подниматься по лекалу.
Поэтому не думай обо мне,
ошпарив губы утренним «покао».
Клара ветров
Воздушный змей, рождённый ползать,
поднялся и упал в цене —
он, исключительно для пользы,
порезал ниткой пальцы мне —
бумага на фанерных спицах,
прожжённый формалином бинт —
собрался драпать за границу,
и будет из рогатки сбит!
В надрывах и узлах оснастка —
охота на стрижей внахлёст.
Его закат вгоняет в краску,
и ветер дёргает за хвост
за то, что Карл украл у крали,
и всё неймётся мне, вралю!