кто-то незримый крутит маркер,
рисуя крест. мы навечно закляты.
средь камышей раскинулся мой взор,
покинутый хвалебною мольбой.
на речке прощальный червонный узор,
оставленный наспех толпой.
2024, январь
«весна»
капельный звон:
курлык весны.
убавь тон:
щёки уж красны.
я слушаю метель,
не твой громогласный рёв.
заржавела карусель
от горьких слёз слоёв.
моя весна. не твоя.
твоя осталась где-то там,
фотографиями прошлого горя,
а моя… здесь, разбитая по словам.
не ведаю, что среди ночи
творится под чужой дверью.
руки дрожат, а открывать очи
слишком боязно. следую утомленью.
10 марта 2024
«рулетка»
игра в слова – безвкусица,
наполненная ожиданием.
не удивлена, что покусится
смог прощанием.
рулетка стреляет метко,
и не угадать, какой исход.
и как закроется клетка,
каков твой приятный уход.
я целую твои виски,
наполненные слабым покалыванием:
это в сильные тиски
взяли мысли шебуршанием.
апрель, 2024
«игра стоит свеч»
«с чем только чёрт не шутит, мои милейшие собратья!
свела нас всех нелёгкая судьба
и буйство человеческих пороков, решивших, что не видать им нашего проклятья.
ну что. затевается кровавая борьба.»
и как бы не глядели жалобно голубые очи,
выпрашивая милосердия для всякого ворья,
мы исполним наш убийственный приказ до ночи,
избавим мир от этого гниющего зверья.
вокруг ликования звуки, а я усмехаюсь в ответ:
они готовы идти за мною слепо вслед.
готов вести их, придерживая обезвоженные руки,
а лишь в конце преподнести вознаграждение за все заслуги.
покачиваются златовласые кудри в отрицании,
поблескивают в предвечернем свете серёжки.
чудесные, излюбленные, созданные в отчаянии
матушкой, сотворённые во имя любви из столовой ложки.
в толпе отличимая, до боли сжавшаяся, рука:
вся изранена и истерзана на смех порочной стае.
как шут, измазана в не человечности – с… ка
без имени и без права купаться в вечном рае.
болит душа за очи, жалобно глядящие в мои:
лазурные как свободное и невинное небо.
разве могу я пойти против судьбы?
разве могу пойти против принципов слепо?
нет, как бы не скулил твой голос нежный о милосердии,
не остановлюсь против желания мести.
за тебя, за народ пойду я в бой, утонув в усердии
сделать всех счастливее от жести.
май, 2024 г.
«товарищ Маяковский»
«товарищ Маяковский!
товарищ Маяковский!»
протягиваю руку для рукопожатия,
свечусь. почему? без понятия.
«стих Ваш
плоский.»
с ходу заявляет, не подняв глаз,
а я стою как дура, сбитая толикой фраз.
«позвольте мне писать, Владимир Владимирович,
портить бумагу и книжные полки,
теплиться в кротком восхищении любимицами
моих небрежностей…
Вы слишком колки.»
он лишь хмурит брови и смотрит мне в укор,
а я улыбаюсь, протягивая письма:
на них разноцветный, цветочный узор,
созданный с помощью идеализма.
«а ведь знаете,
у меня же тоже есть своя Лиля.
красива,
умна и мила,
улыбка её сверкает как шар.
знаете,
она ведь тоже
признание не оценила,
да и
открытки,
букеты ромашек,
успокаивающих ладоней жар.»
и мы молчим,
объятые общей чертой:
отдаваться любви мгновенно
до последнего вздоха,
наблюдать
как их глаза горят порой
от подарков,
от внимания, доводящего до «оха».
неужели любовь играет с сердцами поэтов
как тюремщик с петухами? (позволю себе подобную пошлость)
а как иначе? не было бы поисков ответов
в надоевших, любовных строчках, исчезла бы тошность.
мы обмениваемся письмами – простыми и бережными.
по секрету. может быть, немного нелепыми.
да только нам решать, какие. важно: нежными.