Целые семьи отправляли на поселение на север, отобранные вещи раздавали бедноте. Грозила ссылка и Демидовым. И сгинуло бы, как и многие другие, это сильное, трудолюбивое семейство, если бы Семён Петрович не набрался бы храбрости и сам не пошёл к новым властям.

Демидов стал доказывать, что всё нажил своим трудом, никого ни разу не нанял в работники, что сами своей семьёй работали, не покладая рук.       И слушать не стали. Тогда Семен Петрович ткнул новым властям свою правую руку с недостающим большим пальцем:

– А то, что я кровь проливал на войне, защищая Отчизну, инвалидом стал? И теперь меня из родного дома высылать?

Пожалели семью Семёна Демидова. Никуда не отослали. Отобрали, конечно, все: и дом, и нажитое добро, и семенное зерно, и десятину земли, и лошадей, и скот, и сад.

Ух, как болело сердце Семёна Петровича! Особенно сад жалко было: как он мечтал накормить когда-нибудь внуков своих яблоками, вишней, малиной, смородиной…Не довелось. Видел Семён, что никому его сад не нужен так, как нужен был ему! Хоть сад теперь и был колхозный, местная шантропа лазили по деревьям, ломали ветки, срывали ещё не созревшие яблоки…

Дарья сокрушалась:

– Наше добро и кому? Лентяям и пьяницам! Дожили, Господи!

9

…Со временем жизнь стала налаживаться, дочери все давно были замужем. Год назад и Григорий женился. Осталась незамужней только Агафья. Все было при ней, да вот глаз… Кто возьмет такую замуж? Семен Петрович присмотрел было ей весной 1934 года жениха: обеспеченного, но хилого здоровьем.

Пришли сватать Агафью.

– Ну, выходи, Габонька! Иди сюда, покажись! – скомандовал отец.

Молодая сватья удивилась странному имени – Габонька:

– Какая ж она Габонька? Пусть уж Галя будет!

Агафья, которой в апреле исполнилось двадцать два года, наотрез отказалась от партии, что ей предлагали, жених ей совсем не понравился.

Ушли сваты ни с чем.

– Я лучше в девках останусь, чем жить с ним! Не люб он мне! Не пойду!

Отступили отец с матерью после долгих уговоров.

Но очень уж понравилось Агафье новое имя – Галя. Прямо в душу запало! Родителям тоже это имя было по сердцу, и все стали называть Агафью Галей, Галиной.

Прошла весна, наступило лето. В один из июльских вечеров в дверь постучали. Пришел Федор Григорьев свататься.

Но Семен Петрович, отец Гали, и слушать не пожелал:

– За вдовца, на четверых детей, да в нищету? Не бывать этому!

Как не уговаривал Фёдор Семёна Петровича, тот – ни в какую! Пришлось уйти ни с чем Фёдору.

А Гале приглянулся словоохотливый, обходительный Федор. Сон девка потеряла: закроет глаза, а видит Фёдора-красавца! Пролетел июль с грозами и ливнями, а Галя места себе не находит! Наплачется, бывало, в сарае, а что поделать… Уже и август подоспел незаметно, в саду стали наливаться яблочки. Как-то дала Галенька знать Фёдору, что согласна быть его женой.

Фёдор не поверил было. Но больно уж убедительно тараторила Галина подруга, которая принесла ему эту добрую весть. Сговорившись с ней, он тайком увёл среднюю дочь Семёна Петровича из дому.

Часть первая

Мама Галя

Матрена с самых первых дней наказала детям, чтобы они звали жену Фёдора Галину – мамой:

– Детоньки, это ваша мама теперь! Зовите её мамой, сердечные!

– А наша мама больше не вернётся? – спрашивал растерянно старший Иван. – Она будет всегда на небе?

– Всегда будет, – отвечала Матрёна, стараясь спрятать набегавшие слёзы. – А теперь давайте я вам расскажу сказку!

– Про маму, про маму! – просила четырёхлетняя Настя.

– Конечно, про маму! – и Матрёна принималась рассказывать сказку о том, как мама смотрит на Ивана, Клаву, Настю и Нину с облачка. – Она всё видит, детки! И хочет, чтобы вы звали мамой тётю Галю, чтобы слушались её, помогали отцу с матерью по хозяйству, были друг за дружку горой.