– И я о том же, – удовлетворенно подвела черту Мира. – Кстати, а как вам название пансионата «Радостный закат»? Ну что вы? Как рабочий вариант…

– И надо делать где-то здесь, в дачном поселке, поблизости, – предложила Майя.

– Ой, только не по соседству. Не готова принять на грудь, кроме наших клиентов, еще и постояльцев пансионата. Мне тогда житья не будет. Да и, знаете, я не сильно терпелива к старикам. Я не Лейла с ее безусловной любовью к старикам и бездомным животным. Говорю честно, увольте, – Лялька не пыталась казаться лучше, чем есть. Она давно сроднилась с истиной: нет ничего честнее эгоизма. А честность – это вообще наименее затратная форма общения с миром. Поменьше лукавства – проще жить.

– Лялька права – ей и ее клиентов хватает, – поддержала Маруся. – Но, я согласна, надо делать это все за городом.

– Кстати, красотки, а мы ведь никогда не жили все вместе под одной крышей даже и неделю, – иронично-прагматично заметила Ирча. – А здесь планируете пожизненное соседство.

– Мне кажется, терпимость с возрастом должна возрастать, – предположила Лейла. – Да и чего мы, в самом деле? Мы же пока о пансионате для других говорим. Это же не завтра под одну крышу съезжаться.

– Я вам там по вечерам у камина… Там, кстати, камин же будет? …Буду анекдоты читать, – Мира решила: пора возвращаться в день сегодняшний. – Так что предлагаю выпить за наши блестящие перспективы лет этак через «дцать»!

– Да, и за здоровье Федерала, на всякий случай, – продолжила Ляля, поднимая бокал.

– Слушайте, – не унималась Мира – ее опять понесло, – а потом еще и лялькины клиенты к нам подтянутся. Там должен быть еще и танцпол.

На тему счастливого будущего перед последней чертой веселились еще часа полтора, но идея обрела право на жизнь.

Идею пансионата Федерал одобрил. Опасения лялькиных подружек, что он сбагрит туда всех своих престарелых родственников, не оправдались, но одну кандидатуру он все же назвал…

На летних каникулах, когда его, школьника с Урала, родители отправляли в Славногорск к дедушке с бабушкой, брал он уроки живописи у местного художника. Да и уроками, строго говоря, это назвать было сложно: приезжал мальчик, который учился в художественной школе, и здесь, в Славногорске, ходил хвостом за Петром Ивановичем, который дружил с дедом. С красками и мольбертами исходили они все окрестности. В его мастерской будущий Федерал проводил времени больше, чем у родителей отца. Так что не только родные могилы тянули его сюда из Первопрестольной – он навещал и своего учителя-наставника, к которому питал теплые, практически родственные чувства.

Петр Иванович в Славногорске – личность известная. Лялька как-то пересекалась с ним еще в свою бытностью секретарем горкома комсомола. И Ника его знала по выставкам работ в местном краеведческом музее – все же статус заместителя начальника управления культуры обязывал.

Кандидатура №1 определилась.

С идеей пансионата все складывалось на удивление благоприятно – верный признак, что попали в точку. Высшие силы тому способствовали. Лялька давно уже заметила – богоугодные дела легко решаются. Она не сильно распространялась подружкам об этой своей непоколебимой уверенности, дабы не попасть под обстрел их острот. Да и под «богоугодными» она разумела широкий спектр деяний, нередко к церковности и религии не имеющих никакого отношения. Случалось, в каком-то сложном деле, которое и не знала как довести до конца, вдруг появлялась твердая уверенность – надо действовать, одобрено Свыше. Вот и с пансионатом все завертелось как-то быстро, само собой. И участок пустой, с одним фундаментом, нашелся быстро, буквально на второй день после их «совета в Филях». На другом конце поселка, ближе к городу, прямо у автобусной обстановки. Так что лучше и придумать трудно.