Так с удовольствием развесив ярлыки.

Мы рассуждать беремся, что да как.

Но лишь прочтёшь отчёт тех, кто там был.

                  И попадает вся теория в прасак.

Так вот присядем у кургана над рекой.

Прошли, где те, о ком слагали, были.

Чтоб в шуме ветра их, услышав голоса.

Нам вспомнить все, о чём забыли.

Так начинаю повесть я о тех.

О ком учебники нам не расскажут с вами.

А ведь они хоть помня про корысть.

Всё ж нам не дали сделаться рабами.

Ушкуйник.

Давным-давно, когда над этим миром.

Сияло Солнце, как положено для Бога.

И людям мир тогда казался.

Чуть больше смётанного стога.

Недалеко от Ново города в лесу.

Лихих людей ватага собиралась.

И по названию речной ладьи.

Ушкуйной та дружина называлась.

Закон на врятли их пугал.

Когда князь слаб, а в думе воры.

Гулящих плаха не страшит.

Разводит власть покуда споры.

Отчаянней дружины не сыскать.

Удача их за смелость любит.

Творя налёт потехи для.

Ушкуйник зря души не губит.

По рекам промысел ведя.

Средь мира правит, где обман.

Порою, тать защиту нёс.

Смиряя жадность басурман.

Налёт.

По волнам седым реки матушки.

Чайкой белою стружёк вдаль летит, спешит.

А на том стружке удалая рать.

Из них каждый был ладно скроен сшит.

И была та рать, нет, не Князева.

Не рыбацкая не купецкая.

А в стружке была из лихих людей.

Рать ушкуйная молодецкая.

И летел тот струг по седым волнам.

Чайкой белою птицей быстрою.

В город Астрахань он хотел успеть.

Чтоб с налёта взять прибыль чистую.

В тот налёт пошли, буйны головы.

Им что в бой сходить и что песню спеть.

Да не всем судьба раздаст поровну.

Кому щи в котёл кому смерть.

Плач.

Над рекой широкою.

Над рекой могучею.

На зоре на утренней.

Ветер пролетел.

А над добрым молодцем.

Да над славным ратником.

Что в бою был раненым.

Сотник старый пел.

Вспомни парень времечко.

Вспомни годы прошлые.

Не тебя ль спеленатым.

На руки я брал.

И не ты ли маленьким.

Убежав от маменьки.

Во шеломе кованом.

Всё в бойца играл.

Но проходит времечко.

И твоё промчалося.

Был в гнезде кто соколом.

Тот рано возмужал.

Не в своём ли доме я.

Сам собрал в поход тебя.

Ох, не сам ли сына я.

На коня сажал.

Над рекой широкою.

Над рекою вольною

На зоре на утренней.

Старый сотник пел.

А от добра молодца.

От лихого ратника.

С чистою душёй его.

Ангел отлетел.

Покаянная молитва.

Стоит пред алтарём не снявши шлема.

Поспешно крестится, не вытерши меча.

Он Богородице своё откроет сердце.

Одной Ей видеть, как коснётся перст плеча.

В глазах дрожит слеза благоговенья.

Хотя ему привычней боль сносить.

Он у Неё защиты лишь попросит.

У Той, что станет за него просить.

При Ней он делает, о чём никто не слышал.

Чево не видел мир с минуты сотворенья.

Во храме, что врагами был поруган.

Крестясь, ушкуйник попросил прощенья.

Прощенья просит он за то, что не успел.

Не спас того, кто жил как назиданье.

Просил простить за то, что к Ней Самой.

Меча, не вытерев, несёт он покаяние.

За кровь напрасную, что, не смутясь пролил.

Пускай и пьяною, но твёрдою десницей.

За удаль ту, что тратил веселясь.

С молоденькой, но бойкою блудницей.

За воровской просил прощение набег.

Когда с купца была отбита плата.

Ведь на те деньги, что отжали у него.

Купили меч отборного булата.

Таким оружием не грех и отомстить.

Пока за дьякона, забитого кнутом.

За девок проданных и за саженый храм.

Ну а за Родину мы отомстим потом.

Дума.

На кургане, поросшем степною травой.

Сидел человек тяжкой думой придавлен.

И если та дума вдруг станет бичом.

Он будет тотчас окровавлен.

Грызёт его душу жестокая мысль.

Придирчиво ищет, пытая в нём толк.

Зверя лютей к нему совесть пришла.

И рвёт его в клочья как волк.

Он был атаманом ушкуйной артели.

Над ним только небо управа.

Рыдая душа, вдруг спросила его.