– … – её тело обмякло в кресле. В приглушенном свете свечи её неправильное лицо казалось красивым.

– Давайте вернёмся в тот день, когда вы попали в больницу.

– Да… Было больно. – Она прижала руки к груди, там, где были удары электрошоком, тело выгнулось. Она быстро задышала.– Светло, как светло! Больно… глазам. Тепло, я хочу спать…

– Вернитесь ещё немного назад, на четыре часа.

– Не нужно. Мне страшно там… Я ничего не вижу. Что-то давит… Я хочу выбраться! – она заплакала. – Мне холодно…

– Спокойно… – врач дождался пока пациентка успокоилась. Он наблюдал, как эмоции, то простые и яркие, то скрытые и пугающие отражаются на её лице. Состояние в целом было нормальным. Дыхание в норме. Он продолжил:

– Как вас зовут?

– Я не знаю… Кто я? Кто я?!! – тело вдруг задёргалось, женщина вжалась в кресло, закрыв голову руками, буд-то защищаясь от невидимого удара. – Мне душно… Надо выбраться… отсюда. Выбраться! Вперёд! Ползи же ты! Ползти… – голос перешёл в хриплый шепот, почти свист, тело пациентки напряглось, руки схватили воздух – пальцы побелели, неестественно выгнулись. Тело вывернулось из кресла на пол, и доктор увидел, как от него, к стене ползёт, упираясь локтями и коленом, чуть останавливаясь, невидящее, страшное в своей обречённости существо. Маска смерти завладела лицом, черты заострились.

– Спокойно, спокойно, – вы в кабинете, очнитесь! – уже не говорил, плакал, молодой врач. Но странное движение тела, почти мёртвого, продолжалось. Как запрограммированное, оно ползло и ползло вперёд, волоча ногу. Лицо касавшееся пола, вдруг поднялось вверх, в глазах на долю секунды ожило чувство и голос, чужой, мёртвый голос прошуршал в комнате: «Помоги…» – силы оставили женщину и она упала лицом в ковёр. Только тогда врач понял, что вжался в стену.

В себя странная находка бизнесмена опять приходила в реанимации. Диагноз был: клиническая смерть.

Очнулась она от того, что солнечный луч щекотал нос…

Неподалёку суетился доктор, и стоило ей открыть глаза, как он засыпал её вопросами. Он спрашивал и спрашивал: что она помнит о гипнозе, как она себя чувствует, всё ли в порядке и прочее, прочее, прочее. Некоторые вопросы он задавал несколько раз, и только потом, когда она заволновалась, доктор рассказал ей о странном сеансе. Ей стало не по себе.

– Ничего страшного. Главное, что человек, оказавший вам помощь, не тот, кто причинил вам все эти неприятности! – в конечном итоге заключил эскулап свои рассуждения, – а вы, девонька, зайдите-ка ко мне, часиков в восемь, поговорить, – закончил он, лукаво улыбаясь.

Кабинетик хирурга был тесноват для четырёх людей, сидевших вокруг стола: врача, с бородкой классического интеллигента, аккуратного хмурого высокого мужчины, маленькой подвижной старушки, и худенькой женщины, с отраставшим ежиком волос. Временами, сидевшие исподтишка разглядывали друг-друга, но задавать вопросы не решались. Разговор с торжественным видом начал доктор:

– Знакомьтесь, пожалуйста, это Яков Сергеевич, который, собственно, и привёз вас к нам. – он многозначительно помолчал:

– А это домоправительница и очень хорошая хозяйка, подкармливавшая вас во время выздоровления. Звать Марией Семёновной.

– Очень приятно. – Улыбнулась женщина, подавая руку старушке, а потом Якову. Руки предательски дрожали. – Мне очень приятно. Я часто о вас слышала, в палате о вас много говорили. Спасибо вам.

Яков впервые слышал её голос. Он наблюдал за ней, стараясь, чтобы никто не заметил. Впервые в нём начинало прорастать какое-то тёплое чувство, которое отметало мысли последних месяцев. Это чувство вытесняло страх, что родители не поймут его поступка, и его всегда строгая мать разочарованно покачает головой, а отец, не говоря ни слова, уйдёт в свой кабинет, плотно прикрыв дверь; страх, что этот тонкий желтоватый цыплёнок может влюбиться в него, а в нём не проснётся ничего в ответ, и вся жизнь его будет исковеркана безответным чувством; он перестал бояться её сумасшествия, и того кошмара ночной трассы. Он понял: перед ним сидит судьба, по-детски стараясь понравиться ему и старушке, чья незримая забота сопровождала месяцы её новой жизни.