Виолончелист Юлия Монакова

1. От автора

Приветствую всех на страницах нового романа! Надеюсь, вы успели соскучиться.

ВИОЛОНЧЕЛИСТ (обложка от Натальи Кульбенок)

Это история большой любви к Женщине и к Музыке. 

Талантливый питерский музыкант Максим Ионеску известен среди знакомых как “безумный Макс” благодаря бешеному темпераменту, взрывному характеру, безбашенности и непредсказуемости. Гении невыносимы в быту - это известный факт. 

Его обожают миллионы. Он молод, популярен, чертовски привлекателен, баснословно богат... а ещё бесконечно одинок по жизни и несчастен в любви. 

Потому что единственная цена успеха - это одиночество, а единственная жертва кровожадному богу музыки - разбитое сердце... 

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: 

- очень эмоционально, 

- неидеальные герои, 

- сложные отношения.

Безумно жду вашей поддержки и надеюсь, что вам понравится эта история!

Здесь есть потрясающая картинка всё от той же волшебницы Наташи (если вы не видите эту красоту - настоятельно рекомендую зайти с компьютера, оно того стоит, поверьте):

А справа от аннотации есть великолепный буктрейлер, от души прошу обратить на него ваше внимание!

Лейтмотивом всего романа можно взять стихотворение, прозвучавшее в фильме "Без меня":

Эта женщина проникает в него, словно вирус гриппа,
Располагается в нём, как в своих хоромах.
Эта женщина в его мыслях, кошмарах и криках,
В его клетках, бактериях, хромосомах.
Эта женщина в нём звучит, как удары гонга,
Как мелодия бури, не умолкает.
Эта женщина в нём растёт быстрее ребёнка -
Набирается сил, поднимается, расцветает.
Эта женщина больше любого предмета в мире,
Ближе матери, папы, сестры и брата.
Эта женщина не помещается в его квартире,
Но теряется в складках его халата.
Эта женщина плачет, скандалит, не разбирается в спорте,
Тратит деньги, ужасно готовит.
Эта женщина просто течёт по его аорте,
Упаси её Боже когда-нибудь остановиться.

2. Пролог

Все персонажи и события - вымышленные. Любые совпадения с реальной жизнью - случайность, за которую автор ответственности не несёт. 

Самое горькое на свете состояние -
одиночество.
Самое длинное на земле расстояние -
то, которое одолеть не хочется.
Самые злые на свете слова:
"Я тебя не люблю".
Самое страшное - если ложь права,
а надежда равна нулю.
Самое трудное - ожиданье конца
любви.
Ты ушла, как улыбка с лица,
и сердце считает шаги твои.
И всё-таки я хочу самого страшного
и самого неистового хочу.
Пусть мне будут беда вчерашняя
и счастье завтрашнее по плечу... 

(Андрей Дементьев, 1983 г.) 

ПРОЛОГ 

С наступлением первых тёплых деньков Питер превратился в огромную концертную площадку. 

Уличные музыканты, очухавшись от затянувшейся зимней спячки, повыползали из своих репетиционных гаражей, чердаков и подвалов на свежий воздух. Щурясь с непривычки на яркий солнечный свет, они бодрыми ручейками растекались по улицам города к своим неофициальным “рабочим местам”. 

Набережная канала Грибоедова напоминала нынче огромный муравейник. Увешанные фотоаппаратами и вооружённые видеокамерами гости северной столицы спешили к Спасу на Крови. Кто-то заныривал в многочисленные магазинчики, охотясь за оригинальными сувенирами на память о посещении Петербурга, кто-то надолго застревал возле художников, которые без устали писали этюды, портреты и шаржи... 

В пик туристического сезона здесь постоянно звучала живая музыка. В основном, конечно, рок-группы с каверами культовых песен "Кино", "Крематория" или "Чижа", но встречались и оригиналы: барды, виолончелисты и скрипачи, этнические коллективы... Иногда концерты на набережной давал сам дядя Гриша, легендарный питерский трубач: с аккуратной седой стрижкой, в неизменном клетчатом пиджаке и со складным стулом, на который он взбирался, как на трибуну, чтобы свысока сражать публику своим искусством. 

Кто-то музицировал прямо у станции метро, многие облюбовали себе местечко возле Итальянского моста, а некоторые обосновались недалеко от входа в Михайловский сад. Уличные музыканты не вели боёв за территорию, предпочитая мирно договариваться и время от времени меняться друг с другом геолокациями. 

В этот ласковый июньский вечер больше всего внимания  доставалось расположившемуся на мосту худому брюнету с виолончелью. Он выглядел странно, если не сказать чудаковато - вернее, даже не он сам, а выражение его заросшего щетиной лица. Взгляд тёмных глаз был дик, практически безумен, как у психа из кинематографа: играя, виолончелист то и дело залихватски подмигивал прохожим, что-то неслышно бормотал в такт музыке, кривлялся, корчил рожи и вообще существовал как бы отдельно от собственных рук, которые уверенными и отточенными движениями извлекали из инструмента прекрасную мелодию - "Второй вальс" Дмитрия Шостаковича. Правая нога музыканта, возле которой стояла шляпа для денег, отбивала чёткий ритм, но тоже как будто жила своей жизнью, не увязываясь воедино с сумасшедшим блеском в глазах уличного музыканта и его пугаюшими ужимками. 

Впрочем, такого ли уж "уличного"?.. Первыми его узнали культурные и образованные японцы. 

- Макисиму Ионесуку! Макисиму Ионесуку! - возбуждённо загалдели они, тут же нацелившись на музыканта своими объективами. 

Это и в самом деле был он - Максим Ионеску, знаменитый виолончелист, неизвестно каким ветром занесённый на Итальянский мост и запросто играющий сейчас для прохожих, в то время как билеты на его концерты в лучших залах мира со свистом разлетались из касс в считанные часы, а стоили при этом весьма и весьма недёшево. 

Возбуждённый и недоверчивый шепоток пошёл по рядам зевак: быть может, это розыгрыш, съёмки какого-нибудь шоу для телевидения, и где-то притаилась скрытая камера? Вокруг виолончелиста стремительно собиралась толпа - туристы летели на звёздное имя, как мухи на варенье. Кто-то снимал концерт на видеокамеру или телефон, кто-то делал селфи на фоне музыканта, кто-то щедро наполнял подставленную шляпу денежными купюрами и монетами, а кто-то просто тусовался рядом, чтобы быть в центре событий. 

Сам виолончелист едва ли обращал внимание на всё возрастающую вокруг него активность. Продолжая строить глазки (не адресно, а куда-то в пространство), порхать бровями и ухмыляться собственным мыслям, он то ли безостановочно напевал себе под нос, то ли с маньячной одержимостью шептал что-то, не слышное окружающим. 

Наверное, публика была бы шокирована, узнай она, что именно бормотал Максим Ионеску, встряхивая головой в бодром ритме исполняемого им вальса. 

- Сука, - беззвучно, но едко выплёвывали его бескровные губы. - Дрянь, гадина... Стерва косоглазая. Ненавижу тебя, тварь... ненавижу... ненавижу. 

3. 1

ЧАСТЬ 1 

Санкт-Петербург, девяностые. 

- Дура косая! - завопил смуглый вихрастый мальчишка, перегнувшись через перила балкона и отчаянно рискуя свалиться с четвёртого этажа. - Китаёза сраная! Поломойка! 

- Цыган вонючий! - бойко, без запинки, парировала “китаёза”, задрав голову наверх, а затем обидно высунула язык. - Музыкант паршивый! Моцарт доморощенный! 

Собрав во рту побольше слюны, мальчишка смачно харкнул вниз, целясь этой нахалке прямо в макушку. Разумеется, промазал - с такого-то расстояния! - чем вызвал издевательский хохот противной девчонки. 

- Сам ты косой, - торжествующе завопила она. - Потрясающая меткость, ничего не скажешь! Косой, косой, косоглазый, слепошарый, ха-ха-ха! 

Максим пожалел, что под рукой у него не оказалось самодельной “брызгалки” - главного летнего оружия всех дворовых пацанов. Брызгалку легко можно было смастерить из пустой литровой ёмкости от “Белизны”: в пробке пробивалась дырка, а в полученное отверстие вставлялась половина корпуса шариковой ручки и обмазывалась вокруг пластилином для надёжности. Струя получалась тугая и била прицельно, что сейчас ему явно не помешало бы...  

А девчонка, уничижительным смехом как бы окончательно втаптывая противника в грязь, ещё раз показала ему язык и вприпрыжку побежала прочь со двора, весело выкрикивая на ходу: 

- Учи свои гаммы, зануда! До-ре-ми-фа-соль! 

Скоро она скрылась из виду. Эмоционально погрозив ей вслед кулаком и громко выругавшись в пространство, чтобы смягчить вкус собственного поражения, Максим вздохнул и вернулся в комнату. Битва была проиграна - но не сама война, о нет! Он ещё покажет этой наглой выскочке, этой долговязой дылде... Она ещё заплачет у него кровавыми слезами!.. 

Ровно в час дня, как по будильнику, задребезжал старенький телефонный аппарат - это звонила с работы мама, чтобы проверить, не отлынивает ли сын от ежедневных занятий. Как ни обидны были насмешки девчонки, а всё-таки она была права в одном: в то время, как сверстники Максима вовсю наслаждались летними каникулами, его действительно ожидали нудные гаммы и арпеджио. 

Он привык к тотальному материнскому контролю и воспринимал его как досадное, но неизбежное обстоятельство. Максиму и самому никогда не пришло бы в голову сбежать во двор в ущерб занятиям музыкой, чтобы погонять мяч вместе со знакомыми пацанами, или, к примеру, тайком улизнуть на пляж. Он был воспитан иначе: музыка - Бог, а всё остальное подождёт! 

Но в этот раз звонок матери впервые вызвал у него смутное, глухое раздражение. Досаду на её фанатичную одержимость - она непременно желала слепить из Максима великого музыканта - такого же, как и его отец... Мальчику вдруг показалось, что жизнь проходит мимо: настоящая, бурлящая и захватывающая, как книга приключений, нормальная пацанская жизнь, которой живут все его друзья и одноклассники. А он в это время чахнет в четырёх стенах, как узник, и оголтело водит смычком по струнам виолончели...