Гоголь же в восхищении писал Языкову, что сам Бог внушил тому «прекрасные и чудные стихи “К ненашим”… Душа твоя была орган, а бряцали на нём другие персты. Они ещё лучше самого “Землетрясенья” и сильней всего, что у нас было писано доселе на Руси… Бог да хранит тебя для разума и вразумления многих из нас». Стихотворение Языкова «Землетрясение» (1844) и Жуковский считал одним из лучших в русской поэзии.
Сегодня нам внятно, отчего Языков был отодвинут на обочину общественного сознания, почему его полемические антилиберальные опусы были запрещены к публикации.
«Белинский совершенно беспощадно бил по Языкову, и именно потому, что прекрасно понимал его огромную силу и понимал то значение, какое имела его поэзия в боевом арсенале противников, – писал М. К. Азадовский, – …но за всем этим вставала и иная, для него более существенная сторона – политическая».
Вскоре после стихотворения «К ненашим» Языков написал «К Чаадаеву» – одно из самых острых стихотворений в цикле. (В 1845-м последовали послания «П. В. Киреевскому», «С. П. Шевырёву», «А. С. Хомякову»).
В письме к брату Александру от 27 декабря 1844 г. Языков поясняет: «В нашем кругу теперь волнение чрезвычайное, волны едва не хлещут друг друга… Ч, даже Ч колеблется и выходит из себя: лекции Ш сильно его раздражают и проч. Впрочем, ему и достаётся за дело: вообрази себе, до чего он избалован поддакиваниями и подтакиваниями его нелепейшим выходкам на всё наше, что на днях, на вечере у Павлова, громогласно назвал Ермолова шарлатаном!.. Я пришлю тебе стихи, написанные мною к Ч. Не правда ли, что этакая его наглость есть оскорбление общенародное, личное всем и каждому!! И что “почто молчать?”».
Эти строки восхищали даже М. Жихарева, племянника Чаадаева, именно он получил их от Хомякова и опубликовал впервые в 1871 г. в «Вестнике Европы». «Вот это послание и по достоинству поэтическому, и по одушевлению гнева, и по глубокой, томительной патриотической тоске, и по блеску и звону стихов (выделено мной – С.М.) чуть ли не самое прекрасное из всех, вышедших из-под столько знаменитого, в своё время, пера Языкова», – писал Жихарев. Какие блестящие, конгениальные слова!
А ведь ещё в 1833 г. П. Киреевский замечал Языкову: «Эта проклятая Чаадаевщина, которая в своём бессмысленном самопоклонении ругается над могилами отцов и силится истребить всё великое откровение воспоминаний, чтобы поставить на их месте свою одноминутную премудрость, которая только что доведена ad ab-surdum в сумасшедшей голове Ч., но отзывается по несчастью во многих, не чувствующих всей унизительности этой мысли, – так меня бесит, что мне часто кажется, как будто вся великая жизнь Петра родила больше злых, нежели добрых плодов. Впрочем, я и сам чувствую, что болезненная жёлчь негодования мутит во мне здоровый и спокойный взгляд безпристрастия, который только один может быть ясен».