С началом жизни художника в Москве имя Виктора Васнецова, его произведения завоевывали все больший авторитет в художественных кругах, к нему все чаще обращались за советом, просили высказать свои суждения. Так начиналась слава московского вятича.
Глава пятая
Магия Абрамцева
Слишком тяжелый труд вынес сам он на своих плечах… чтоб не бояться за свою голубку Снегурочку.
С. П. Дягилев[180]
Середина 1880-х годов в жизни и творчестве Виктора Васнецова связана, а во многом и определена магией усадьбы Саввы Мамонтова Абрамцево. Сюда Виктор Михайлович приехал впервые, будучи уже довольно известным художником, сложившейся личностью, отцом семейства. Николай Прахов так описывал его внешность: «Яркий облик великого русского художника-классика неразрывно связан с добрыми серо-голубыми глазами, длинной, сходящейся “долотом” светло-русой бородой, с огромной полукруглой палитрой, широкими кистями, муштабелем и длинным – когда-то синим, а теперь полинялым халатом, живописно замазанным неотмывающейся масляной краской»[181].
Таким запомнился Васнецов и хозяевам, и многочисленным гостям абрамцевского имения. В истории отечественной культуры середины XIX – начала ХХ века усадьба Абрамцево занимает особое место как центр возрождения национальных традиций в искусстве, литературе, духовной жизни. В Абрамцеве под Москвой, в художественном круге Саввы Мамонтова, с конца 1870-х – начала 1880-х годов объединившем художников, было положено начало неорусскому стилю, обращенному к возрождению древних национальных традиций. Именно здесь Виктор Васнецов впервые «открыл» важнейшие темы и образы своего творчества. В этом подмосковном имении ему работалось и спокойно, и плодотворно, в том числе в весьма непростой период подготовки к выполнению столь масштабного заказа в Киеве – стенописи собора в честь равноапостольного князя Владимира. Значение усадьбы и художественного объединения Абрамцева в жизни Виктора Михайловича, в эволюции его художественного мировоззрения сложно преувеличить. Сам художник объективно судил об этом. В 1898 году он писал Владимиру Стасову:
«Встреча и знакомство с Мамонтовыми в Москве придали еще более атмосферы для того, чем жилось и дышалось в Москве. Я для Мамонтова написал “Ковер-самолет”, “Три подземных царевны”, “Битва скифов”, “Витязь на распутье” и еще многое. Для него же [Мамонтова] нарисовал “Снегурочку” в декорациях и костюмах. В первый раз проснулся во мне орнаментщик тоже у них в имении, в Абрамцеве, – когда мы строили там церковь с Поленовым, где участвовал также и Репин и даже Антокольский (барельеф головы Иоанна Крестителя из камня). Впервые там почувствовал сладость архитектурного творчества. В Абрамцеве… (прежде имение Аксаковых – бывал там даже Гоголь) есть мастерская, расписанная Гартманом, баня – Ропета, словом, это уголок, где художник чувствует себя не меж чужими. Скажу, впрочем, откровенно: архитектура Гартмана и Ропета меня не удовлетворяла – я был увлечен Кремлем и московскими церквами, впоследствии – ярославскими и ростовскими. Ну, вот что отчасти действовало на меня извне»[182].
Хозяин имения Савва Мамонтов известен как меценат и покровитель представителей художественно-артистических кругов. В дружеско-профессиональном объединении единомышленников, созданном в Абрамцеве, успешно работали известные художники: «баловень судьбы» и «очаровательный враль», как в шутку именовал его однажды Александр Бенуа, восхитительный колорист, мастер пейзажного жанра Константин Коровин, непревзойденный рисовальщик и портретист Валентин Серов, «богатырь» исторической живописи Василий Суриков, пишущий «пораненным сердцем» Михаил Нестеров, художник-мистик Михаил Врубель, представители блистательной художественной плеяды Василий и Елена Поленовы