— А куда мы? — удивилась пожилая женщина.

— В кабинет моего брата, — ответила я и повязала шаль, перекрестив её на груди. Да, я решила начать поиски разных полезностей с этого помещения. Не верю, что Эрмин вынес всё подчистую. Да и бумага с письменными принадлежностями мне нужна.

4. Глава 3

Глава 3

И уже по дороге начала более подробно расспрашивать Тору о состоянии наших дел.

— У нас совсем не осталось денег? Ни одного серебряника?

По записям в счетной книге, Эрмин выделял пару золотых в месяц на ведение хозяйства.

— Почему же? Осталось около тридцати серебряников, — ответила няня, задумавшись. — Мы же ещё на похороны потратились. Только на гроб целый золотой ушел, а ещё и цветы. Да и служителям Всеслышащего пришлось мзду платить...

Я нахмурилась. За отпевание? Или как здесь этот обряд называется? Тора же продолжила, погруженная в свои мысли:

— За возможность похоронить вашего брата на кладбище.

И здесь за место на погосте надо платить?

Я тихо хмыкнула и в тот же момент в висок будто гвоздь забивать начали. Я схватилась за голову, замычав от боли.

— Ой, Кати, прости меня! — взволнованно проговорила Тора, обняв меня за талию. — Прости дуру старую! Не надо было мне напоминать о смерти Эрмина.

Покачав головой, я ожидала, пока новый пакет данных встанет на свои места, уже понимая и принимая необходимость такого медленного возвращения памяти. Если каждый более или менее весомый кусочек вызывают такую боль, то чтобы со мной стало, если бы воспоминания Кати скопом в мою память ворвались?

— Я вспомнила, — прохрипела я спустя пару минут. — Эрмин покончил с собой.

Так что заплатили мы служителям за то, чтобы его тело до склепа семейного допустили, который на освещенной земле находится. Обычно же самоубийц хоронили не на кладбище, а за её оградой со стороны леса.

Гнида он! И слабак! Сначала довел своё семейство до разорения, а после смотал удочки, повесившись в своем кабинете. Ненавижу таких эгоистов! Ненавижу! Мало того, что сам поступок отвратителен по сути, так и окружающие винят себя за это. Вот и Кати из-за чувства вины свалилась в горячке.

Выдохнула протяжно, заставляя себя успокоиться. Выпрямилась и, не слушая причитаний няни, пошла дальше по коридору.

— А что у нас со съестными припасами, няня? — спросила я, входя в кабинет. — До конца месяца хватит?

— Надо посмотреть и прикинуть… — неуверенно протянула няня, отводя взгляд. Что-то мне это не нравится. Тора явно что-то недоговаривает, но давить на неё сейчас бесполезно.

Я оглядела кабинет главы рода, то есть теперь мой кабинет, и двинулась к громоздкому столу, стараясь не вспоминать, как здесь раскачивалось тело Эрмина. Его обнаружила Герти, горничная, и первой на её крик прибежала Кати, а следом — Роланд, которого виконтесса тут же выгнала, наказав не пускать сюда Алоиса.

Отодвинув верхний ящик, нашла внутри печать с витиеватой буквой «А», бумагу и конверты. Чернильница и перо лежали на столе. Во втором ящике обнаружила толстый талмуд, на обложке которого ажурными буквами была сделана гравировка «История рода де Арманди». О! Нужная вещь! Почитаем. В нижнем ящике оказалась записная книжка братца и практически пустой бутыль какого-то крепкого алкоголя. Коньяк? Виски? Не важно! На дезинфекцию пойдет.

Села в кресло, пытаясь вспомнить, где же в столе находится тайник, и боль снова прострелила висок. Ага, надо нажать вот на эту финтифлюшку, чтобы открылась небольшая ниша в, казалось бы, цельном массиве столешницы. Заглянула внутрь: перстень, небольшой бархатный мешочек и записка.

«Кати, прошу, позаботься о моих сыновьях. Эрмин».