Внезапно напряженную атмосферу разрезал душераздирающий крик, который эхом пронесся по коридорам дворца и заставил взволнованную Мари похолодеть от ужаса. Она посмотрела на Кирстен – горничная была бледна, как мел, – и кинулась из комнаты босиком и в одной ночной сорочке. Кирстен решила не оставлять мадемуазель одну и побежала следом. Поплутав по лабиринтам коридоров, они, наконец, смогли обнаружить того, кто так страшно кричал.

Это была горничная Луиза, рыжеволосая девочка с россыпью веснушек на бледных щеках. Ей было всего пятнадцать, и ее вряд ли взяли бы работать в этот большой дворец, если бы не мадам Бланк, ее бабушка, которая поручилась за нее головой.

Луиза стояла перед подоконником, зажимая рот ладошкой, и остекленевшим взглядом смотрела перед собой.

Мари и Кирстен были еще в конце коридора, когда заметили ее неподвижную фигуру. Дойти до несчастной девочки не успели, потому что их опередил Эмиль – дворецкий, видно, тоже слышал крик и решил во всем разобраться.

– Что случилось? – потребовал он, становясь рядом с перепуганной до полуобморока Луизой. Он глянул на подоконник и, не постеснявшись присутствия мадемуазель, выругался: – Твою мать! Немедленно иди на кухню и позови сюда Матье и Карла. Слышишь?! Не стой здесь, незачем тебе на это смотреть!

Луиза кивнула, отчего ее рыжие кудри пружинисто подпрыгнули, и устремилась вглубь коридоров, скрываясь в утреннем полумраке дворца.

Мари все это время медленно переставляла ватные ноги и держалась за стенку, словно боялась упасть. Она не видела, что так напугало бедную горничную, потому что Эмиль закрывал своей спиной подоконник, но была уверена, что зрелище наверняка напугает и ее.

Эмиль, тяжело сглотнув, повернулся к Мари и сказал:

– Мадемуазель, вам не стоит на это смотреть.

– Что там? – едва слышно спросила Мари. Внутри нее сражались страх и интерес.

– Это… – Дворецкий замялся. Он не хотел причинять Мари боль, поэтому специально закрывал собой ужасное зрелище, но все же понимал, что скрывать нельзя. Сжав кулаки, он собрался с мыслями и договорил: – Это Снежинка.

– О господи! – воскликнула Мари и кинулась к злополучному подоконнику.

Первым делом она увидела небольшую лужицу крови, которая медленно впитывалась в посеревшие доски деревянного пола. Мари остановилась на полпути и проследила, откуда лужица взялась: по стене от подоконника тянулась кровавая полоса, а мелкие капли продолжали падать вниз – Мари почудился зловещий звук, с которым они разбивались о пол. Конечно, никакого звука она на самом деле не слышала, но он стоял в ушах, домысленный сознанием. От этих воображаемых ударов все внутри покрылось болезненной коркой ледяного ужаса.

На подоконнике крови было гораздо больше, а окна были измазаны красными разводами. Нечто черное застряло между оконными створками, и Мари понадобилось время, чтобы признать в этом кошку. Свою кошку. Приглядевшись чуть лучше, девушка увидела очертания лап и хвоста, головы не было – вместо нее осталось кровавое месиво.

Мари с минуту стояла в оцепенении, не желая признавать увиденное. Когда болезненное понимание обрушилось на нее, Мари, как подкошенная, упала на колени и зарыдала, громко, горько и навзрыд.

Неспроста же ей стало так паршиво, словно кто-то вырезал из её души огромный кусок!

– Почему?.. – сквозь слезы сказала она, закрывая лицо руками. – Почему?..

– Мадемуазель! – Эмиль подлетел к Мари и попытался ее поднять, но она яростно дернулась и закричала:

– Как это могло произойти?! Почему она оказалась тут?! Когда я ложилась спать, она была рядом со мной! Как она могла оказаться тут?! – Голос Мари сорвался, и она зарыдала ещё сильнее.