– Мать? Какая мать? У меня мамы нету. Про твою Вику типа ничё не знаю и знать не хочу. Она мне как бы параллельно. – И добавил: – Я и забыл, чё пришел, конкретно. Там как бы сюка звонит.

Отец удивлённо глянул на него.

– Ни хрена тебя не понял. Так звонит или нет? И какой ещё сюка?

Эдька тоже удивился.

– Чё не понятно? Охранник снизу по домофону…

– Секюрити, что ли?

– Ну! Я и толкую тебе – сюка.

– Говори нормально, чё ему надо?

– Сантехник какой-то там нарисовался к нам, пускать или нет? Вызывал как бы его?

Пупышов довольно кивнул.

Глянь на монитор, кто такой. И скажи, чтобы пустил.

Эдька схватил балалайку и исчез. Павел Павлович снова плеснул коньяк в рюмку, выпил и начал жевать конфетку. И тут вбежал сын и завопил:

– Это Пташка! Это Пташка пришёл!

От неожиданности Пупышов конфетку даже проглотил целиком, чуть не подавился, закричал на придурка:

– Ты точно меня кончишь! Какой ещё на хрен Пташка?

– Наш препод…

– С ума с тобой сойдёшь! Обратно ничего не понял, кто пришёл? Учитель или сантехник?

– Был преподом, потом куда-то делся, а теперь как сантехник. А Пташка – так у него фамилия такая, Воробьёв. Добрый был препод, типа никому двоек не лепил.

Пупышов коротко хохотнул:

– Добрый! Ха-ха! Вы ему на голову сели, вот и сбежал. Запомни, нынче добрым быть нельзя. Опасно, сожрут вместе с костями.

5

Я сидел в подъезде, ждал. Что-то долго, но не уходить же, хотя, конечно, самым правильным было бы плюнуть и исчезнуть. Наконец динамик на столе у охранника «хрюкнул»:

– Пусть заходит.

– Третий этаж, – молодой парень, пахать бы на нём, махнул рукой в сторону лифта.

Дверь открыл долговязый подросток, его сразу узнал: Эдуард, мой бывший ученик. Не думал его тут встретить.

– Здрасте, – буркнул и исчез, а я вошёл в комнату.

За журнальным столиком в кресле сидел немолодой солидный мужчина в халате, стояла бутылка, рюмки, коробка конфет. Неужели пил вместе с сыном? Я вынул бумажку.

– Добрый день, заявочка от вас, квартира Пупышева…

Он меня перебил, резко и даже зло:

– Не Пупышева. а Пупышова! Запомни навсегда!

От такого крика я сразу стушевался и промямлил еле слышно:

– Извините, так диспетчер написал.

Мужчина в кресле пристально глядел на меня. Ни здравствуй, ни прощай, обычный хам, каких много. Поскорее бы сделать всё и уйти. Вдруг он спросил:

– Был учителем, стал сантехником, давно работаешь?

Мог и промолчать, какое его дело. Но послушно ответил:

– Второй месяц.., – и начался непонятный и неприятный для меня разговор.

– Чего сбёг?

– Позвольте, почему «сбёг»? Перешёл на другую работу.

– Так и перешёл! Ха!

– А вы знаете, сколько молодому учителю платят?

– Ты теперь, понятно, больше гребёшь. Но из тебя сантехник, как из дерьма гвоздь.

– Я курсы окончил, свидетельство имею.

– Чудик ты! Думаешь, я тебе свою итальянскую красоту доверю? Мой любимый сортир?

Ну и отлично, скорее протянул ему заявку.

– Напишите отказ и вызывайте другого, а я пошёл.

Этот самый Пупышев-Пупышов, не глядя, кинул её на стол, не спеша, налил себе рюмку судя по цвету и запаху это был коньяк, и продолжал всё так же громко:

– Погодь, есть разговор. Тебе не предлагаю, дорогой, французский. Вот могу водки плеснуть…

Еще не хватало! Нужна мне его водка, да и коньяк тоже.

– Спасибо, ничего не надо.

– Ну и дурак, нынче как живём: дают – бери, бьют – беги. Понял или нет?

– Чего тут не понять, хитрость небольшая. Только дают мало, всё бегать приходиться… – этот тип мне уже порядком надоел, сантехника за человека не считает, надо его проучить. Решил так и сел во второе кресло, спросил очень вежливо и негромко:

– Простите, как ваше имя-отчество?

Взглянул на меня удивлённо, ответил спокойно: