Да, уж очень некстати свалился на твою голову именно сейчас, особенно если то, что сообщила ей всезнайка Машка, правда! – еврокоммунист Энрико Берлингуэр с этим самым его «побудительным импульсом Октября», черт бы его побрал, который исчерпал себя, да еще и полностью! И у французских коммунистов позиция непонятная… как в случае с Афганистаном – ведь промолчали же они, не осудили наше вторжение. А теперь вот как завернут наверху твою кандидатуру – и все дела… И не будешь ты рулить по Парижу, проезжать под Триумфальной Аркой, по другим городам и весям на рено, ситроене или на чем там еще, как мечтал – только и всего! То-то ты так сейчас испугался!

– Ладно, Вера, в конце концов, и правда, все напишем в сопроводительной записке… Все! Идите работайте. И учтите, работать опять придется до позднего вечера.

И кто б сомневался!

Выходя из кабинета шефа, Вера внимательно посмотрела на него. Сегодня Аршакович был какой-то особенный – или ей только кажется? Нет! Элегантен до невозможности, хотя он и всегда такой вроде бы. Права Машка – такие нравятся женщинам. Да уж… Всегда подтянутый, свежая стрижка – обалдеть, волосы «соль с перцем», как говорят итальянцы… И, разумеется, итальянский пиджак цвета кофе с молоком, в мелкую коричневую клеточку, ослепительно нежная голубая рубашка, а еще и галстук в тон, идеально начищенные мокасины, тоже цвета кофе с молоком и мягкие даже на вид… тоже, естественно, итальянские. Все прямо из-за границы вывезено, конечно: у нас такого не купишь ни за какие деньги. Просто умереть – не встать… Говорит с ней только о работе, подчеркнуто официально – но подтекст, взгляд! И смотрит ей прямо в глаза вкрадчиво, обволакивает, взгляд обещает… А глаза! Глаза его, обычно матовые, лакированные, сейчас блестели, в них зажегся первозданный мужской огонь… только вот… он был холодный, огонь – он не согревал.

М-да, видно, верно говорят: седина в голову – бес тянет за бороду… Хоть шеф и намного старше ее – лет на пятнадцать-то уж точно, но он очень даже ничего себе… он всегда ей нравился, только как-то отвлеченно.

Вера работала, не поднимая головы, еще несколько часов. Тем временем – буфет в субботу, конечно же, был закрыт – Машка, организовав себе в помощь двух ребят из информотдела, сбегала по-быстрому в магазин. Закупили хлеба, кучу лежалых позапрошлогодних плавленых сырков, мало съедобное печенье, какой-то до невозможности жирный торт, весь испещренный розочками почему-то сплошь ядовито-зеленого или сизого цвета. Нарочно такие, что ли, ваяют, чтоб не съесть его много? Сделали чаю, немного перекусили все вместе, затем Машка отдала свои материалы шефу, спросила Веру, не нужен ли ей хороший растворимый кофе и сколько банок взять на ее долю, а то в понедельник это дефицитное счастье придет в заказе мужу на работе. А может, – настаивала дотошная Машка, – Вере еще что-нибудь нужно? Например, хорошие конфеты в коробках или черные колготки в сеточку – мечта, но это еще если будут! (Машка постоянно что-то доставала через многочисленных знакомых). И – убежала домой объясняться с неверным мужем, попрекать его мокрыми детскими варежками, скандалить и страдать.

А тем временем по опустевшим коридорам и кабинетам института уже бродил шалый субботний вечер, с недоумением вопрошая, что же делают люди в пустом учреждении.

Вера отложила ручку и задумалась. Перевод навел ее на мрачные размышления. Такого ведь не напишешь, даже в ее закрытой диссертации ДСП ну никак не напишешь. Непременно вычеркнут – если не научный руководитель, то Витька Николаев из Первого отдела