). А что ж он деньги-то не открывает? Что ж, он их с собой возьмёт, никому не достанутся? Разве это хорошо? Помилуй Бог, такие деньжищи да дуро́м пропадут. Разве это не грех? Что ж он-то делает? На него и смотреть?

Анисья. Уже и сама не знаю. Измучал он меня.

Матрёна. Чего не знать-то? Дело на виду. Промашку теперь сделаешь, век каяться будешь. Передаст он сестре деньги, а ты оставайся.

Анисья. О-ох, и то посылал ведь за ней, – идти надо.

Матрёна. А ты погоди ходить, а первым делом самоварчик поставь. Мы его чайком попоим да деньги вдвоём поищем – дощупаемся небось.

Анисья. О-о! Как бы чего не было.

Матрёна. А то что ж? Что смотреть-то. Что ж ты деньги-то только глазами поваляешь, а в руки не попадут? Ты делай.

Анисья. Так я пойду самовар поставлю.

Матрёна. Иди, ягодка, дело делай как надо, чтоб после не тужить. Так-то. (Анисья отходит, Матрёна подзывает.) Одно дело: Микитке не сказывай про все дела. Он дурашный. Избави Бог, узнает про порошки. Он Бог знает что сделает. Жалостлив он очень. Он, ведашь, и курицы, бывало, не зарежет. Не сказывай ему. Беда, он того не рассудит. (Останавливается в ужасе, на пороге показывается Пётр.)

Те же и Пётр (держась за стенку, выползает на крыльцо и кличет слабым голосом).

Пётр. Что ж вас не дозовёшься. О-ох! Анисья, кто здесь? (Падает на лавку.)

Анисья (выходит из-за угла). Чего вылез? Лежал бы, где лежал.

Пётр. Что, за Марфой ходила девка-то?.. Тяжко… Ох, хоть бы смерть скорее!..

Анисья. Недосуг ей, я её на речку послала. Дай срок, управлюсь, сама схожу.

Пётр. Анютку пошли. Где она? Ох, тяжко! Ох, смерть моя!

Анисья. Я и то послала за ней.

Пётр. Ох! Где ж она?

Анисья. Где она там, пралик её расшиби?

Пётр. Ох, мочи моей нет. Сожгло нутро. Ровно буравцом сверлит. Что же меня бросили, как собаку… и напиться подать некому… Ох… Анютку пошли ко мне.

Анисья. Вот она, Анютка, иди к отцу.

Те же и Анютка (вбегает, Анисья уходит за угол).

Пётр. Поди ты… ох… к тётке Марфе, скажи: отец, мол, зовёт, пришла чтоб, нужно мне.

Анютка. Ну что ж.

Пётр. Постой. Скорее нужно, скажи. Скажи – помирать хочу. О-ох…

Анютка. Только платок возьму, а я сейчас. (Убегает.)

Пётр, Анисья и Матрёна.

Матрёна (подмигивая). Ну, деушка, дело своё помни. Иди в избу, везде ошарь. Ищи, как собака блох ищет; всё перебери, а я на нём обыщу.

Aнисья (к Матрёне). Сейчас. Всё с тобой смелей как будто. (Подходит к крыльцу. К Петру.) Самовар не поставить ли тебе? И тётка Матрёна к сыну пришла, – с ней попьёте.

Пётр. Что ж, поставь.

Пётр и Матрёна. Матрёна подходит к крыльцу.

Пётр. Здорово.

Mатрёна. Здравствуй, благодетель. Здравствуй, касатик. Хвораешь, видно, всё. И старик мой как жалеет. Поди, говорит, проведай. Поклон прислал. (Ещё раз кланяется.)

Пётр. Помираю я.

Mатрёна. И то, посмотрю на тебя, Игнатьич, не по лесу, видно, а по людям боль-то ходит. Исчадел, исчадел ты весь, сердечный, погляжу на тебя. Не красит, видно, хворь-то.

Пётр. Пришла смерть моя.

Mатрёна. Что ж, Пётр Игнатьич, Божья воля, сообщили, особоруют, Бог даст; баба у тебя, слава Богу, умная, и похоронят и помянут, всё честь честью. И мой сыночек тоже, поколе что, по дому хлопотать будет.

Пётр. Приказать некому! Необстоятельна баба, глупостями занимается, ведь всё знаю я… знаю… Девка дурковата, да и млада. Дом собирал, а обдумать некому. Жаль тоже. (Хнычет.)

Матрёна. Что ж, коли деньги или что, приказать можно…

Пётр (к Анисье в сенцы). Пошла, что ль, Анютка-то?

Матрёна (в сторону). Ишь, вспомнил.

Анисья (из сеней). В ту же пору пошла. Иди в избу-то, что ль, я проведу.