– Круто, – восхитился отчим.

– Пустяки, – отмахнулся я. – Ну а насчёт временности моего пребывания тут всё просто. Стоит Арконе родить тебе здорового ребёнка, как я вылечу отсюда. Я ведь не Ас.

– Как ты можешь так говорить! Твоя мать – прекрасная женщина и никогда бы так с тобой не поступила, – возмутился Рафаэль.

– Правда? – удивился я.

– Для меня ты Ас, – заявил он. И я не смог сдержать улыбку. Рафаэль Златорукий оказался довольно простым, но приятным человеком.

Я поглядел на мать, она была недовольна темой разговора. А затем мой взгляд вернулся к сводной сестре. С тех пор, как я вошёл в дом, я, практически не отрываясь, следил за её реакцией.

– Кажется, написать тебе было моей ошибкой, – холодно заметила Аркона.

– Ошибка в том, что ты не заметила круг, – заявил я. И тут девочка подняла свой взгляд на меня.

– Чего? – не поняли мои собеседники.

– Неважно, – я покачал головой. – Рафаэль, Аркона, не могли бы вы приготовить мне ужин? Я проголодался. А пока вы будете заняты, я познакомлюсь поближе со своей сводной сестрёнкой.

– Она не станет с тобой говорить, – с грустью заметил Златорукий.

– Может быть, – я улыбнулся самой милой из своих улыбок. А это было непросто, при моём-то угрожающем, перекачанном теле.

– Ладно, – отчим зевнул. – Поболтай с девочкой. Идём, дорогая.

– Я не знаю, чего ты хочешь, но не дави на неё, – Аркона кивнула мне и пошла на кухню следом за мужем.

– Идеальный круг, да? – я подвинул стул к сестрёнке и сел рядом, уставившись в пергамент. Там был изображён один-единственный кружок. Зато какой! Идеально ровный – ни один человек не способен нарисовать нечто подобное от руки. Полагаю, что даже с лупой я не нашёл бы в нём изъяна. – Ты нарисовала круг с помощью этого прибора? – я вертел в руках созданный ею механизм. – Таких в мире нет… Это гениально, мне нравится, – девочка внимательно наблюдала за мной. – Я понимаю, почему ты молчишь. Я бы тоже устал говорить с теми, кто тебя не понимает. Иногда и мне не хочется общаться с людьми, они все так бесят. Особенно своей пустой болтовнёй. Балаболят и балаболят ни о чём! А их осуждение по поводу и без, будто они сами без греха… – я улыбнулся.

– Круг идеален? – впервые подала голос Арин.

– Да. Он состоит из множества точек, а не линий, как квадрат или треугольник, – я кивнул. – Но твоё стремление к идеалу тебя погубит.

– Им невесело, – грустно молвила девочка, обнимая свои колени.

– Да, людям не нравятся те, кто сильно от них отличается. Шаг в сторону – и тебя ведут к психологу. А они…

– Боятся.

– Боятся тебя? – удивился я.

– Да, – кивнула Арин, поглядев на меня буквально со дна бездны. Я почувствовал, как мурашки пробежали по моей коже.

– Почему?

– После разговора со мной один из Жемчужных покончил с жизнью, – она смотрела на меня, не мигая. Словно ожидала, когда ужас отразится на моём лице.

– Жемчужные сами кого угодно до суицида доведут. Они мастера разговора. Видят, что творится в твоей голове. И понимают, по каким законам там всё работает, – я улыбнулся. – Может, это случайность?

– Может.

– А ты неразговорчива, но… – я протянул руку и погладил сестру по голове. – Ты молодец, изобрела классную штуку.

– Ты странный, – заметила Арин, наблюдая за мной из-под упавших на глаза прядей волос.

– Ты тоже. Вот только я странный, но могу себя уберечь, а ты нет, – я улыбнулся девочке.

– Почему?

– Людям не нравится молчание, – пояснил я.

– Когда я говорю, им тоже не нравится, – сестра моргнула.

– Да, но лучше так, чем замирать перед ними. Родители ведь отдадут тебя Жемчужным.

– И что?! – она пожала плечами. – Где угодно будет лучше, чем здесь. Они злятся на меня, я чувствую их ненависть.