– Я прошу… – начал Алестер.

– Хватит, – перебил его Элюций. – Они отправятся в путь и будут представлять наш город. Это честь, а не казнь!

– Но… – заикнулся наш родич.

– Таково решение большинства, – заметил Нифис.

– Коль так говорите вы… – Он склонил голову и отвёл взгляд.

– Я не пойду, – повторил Саваж.

– Мы тебе заплатим, – заявил древнейший башенник.

– Мне не нужны деньги! – отказался брат.

– Может, ты желал бы провести незабываемую ночь со своей возлюбленной? У меня есть средство, которое сделает наслаждение друг другом намного сильнее. Оно увеличивает чувствительность. Вы испытаете экстаз, которого не знали прежде, – улыбнулась Эретрия.

– Нет, – Саваж был непреклонен.

– А я бы взял такое средство. Можешь по дружбе подкинуть? – уточнил Алестер, и его тут же ущипнула маленькая девочка.

– Нет! – отрезала прекрасная башенница.

– Жадина-говядина, – заявил он, потирая руку и недовольно поглядывая на подругу.

– Может, ты желаешь величия? – не собирался сдаваться Нифис. – Мы согласны назвать наш город в твою честь.

– О нет, спасибо! – покачал головой Саваж.

– Да ладно, неужели вы не хотите проверить, кто сильнее: вы или легендарный герой человечества, убийца Чупакабры?! – оживился Апоп.

– Нет, – хором откликнулись мы с братом.

– Может, тебя заинтересуют заклятия, о которых никто даже не слышал. Я мог бы предложить тебе магию невероятной силы! – вставил своё слово Гадес.

– Я сам изобретаю заклятия, – отказался мой брат.

Башенники посмотрели на Фрею и Алестера.

– Я не обязан вам помогать, – заметил наш родич. Фрея глянула на него и, вздохнув, покачала головой, как бы говоря, что также не будет оказывать содействие башенникам.

– Тогда… – Гадес улыбнулся. – Разве ты не мечтаешь ещё раз увидеть родителей?

– Мира мёртвых нет, – заметил Саваж. – Тот, кто умер, не вернётся. Это невозможно.

– Для магов – да… Но боги говорят об исполнении любых желаний. – Гадес хищно улыбнулся, и у меня по коже пробежали мурашки. – Они воскресят твоих маму и папу. Разве ты не хочешь исправить ошибку?

– Как ты смеешь! – Катерина сжала кулаки, сдерживаясь, чтобы не создать жест одного из запретных заклятий и не обратить его против создателя. – Ты моральный урод! Как ты смеешь, червь…

– Брат… – Я положил руку на плечо побледневшего Саважа.

– А что? – уточнил самый мерзкий из башенников, изучая наши лица. – Я ведь говорю, что у него есть шанс исправить то, что он натворил. Саваж словно ребёнок, стоящий перед разбитой вазой, а я предлагаю ему клей. Разве это плохо? – он окинул моего брата своим жутким взглядом. – Ты способен повернуть время вспять. Ты обязан. Разве ты не желаешь вновь обнять мамочку и папочку?

– Прекрати! Что мертво, не может вернуться! – отрезал мой брат. – Хватит пытаться мной манипулировать.

– Манипулировать? – переспросил Гадес. – Разве я сказал, что мы можем припомнить тебе то, что ты нарушил магический закон. Мы прикрыли глаза, но… Ты же понимаешь, каждый из нас обладает хорошей памятью.

– Шантаж? Так вот каково наше правительство на самом деле! – Саваж оглядел семерых башенников. Все, кроме Гадеса и задумчивого Нифиса, отвели глаза. – Забавно! Вы так презираете Гадеса, но ведь это он улаживает грязные дела, пока все остальные, великие и благородные, отворачиваются! Коль речь зашла о преступлениях, объясните, каким образом в нашем городе до сих пор исчезают люди?! Почему вы позволяете Гадесу проводить свои эксперименты?

– Мы не позволяем! Это беспочвенные обвинения! Подозрений недостаточно, чтобы ты мог… – начала Эретрия.

– Хватит! – приказал Нифис. – Ты прав, мы закрываем глаза на его поступки, так как это необходимое зло, – маг пожал плечами. – И что с того? Если человечеству лучше с ним, чем без него, то я не вижу в этом проблемы. Ты забываешь, что медицинские заклятия созданы именно Гадесом. Как и больше половины всех остальных, причём не только запретных.