– Ты уверен, господин? – тревога прозвучала в словах Сееры. Что-то пугало её в выборе Матфея.

– Не знаю, я ведь ничего не знаю, – ответил юноша и уже вознамерился поменять решение, как ворон решительно пресёк его пронзительным ором.

– Дьявол Всезрящий! Решено! Тартарруса! Так тому и быть.

И Матфей сдался, решив надеяться на удачу, благо ему не досталась в наследство материнская невезучесть.

– Сына, ты куда? И почему ты не на работе? – окликнул Матфея голос матери, когда он тишком постарался проскользнуть мимо кухни, дабы незамеченным выйти из дома.

– Проспал, мам, – поспешно соврал Матфей, как обычно залившись румянцем и проклиная предательскую натуру своего естества – отчего-то он не умел врать, всё в нём противилось лжи, и даже самая невинная выдумка давалась ему с трудом и угрызениями совести. Друзья его порой за это качество дразнили «юродивым» и «правильным». – Как раз спешу в Вижн. Что-то случилось?

Мать возникла в кухонном проёме, и нечто в облике Виды насторожило Матфея. Женщина, всегда дотошно следившая за собой, предстала пред ним совершенно иным человеком: прежде идеальные завитки волос свалялись в хаотичные колтуны, будто над ними поработал сумасшедший парикмахер; светлая зелень глаз потухла и поблёкла, а под нижними веками обозначились едва заметной синевой полукружья. За одну ночь Вида состарилась лет на десять.

– Что-то случилось, мам? – переспросил Матфей, прервав свой отход к прихожей и тут же нацелившись к кухне.

– Мы можем поговорить, сына? – спросила она в свою очередь убитым и, как ему показалось, загробным голосом.

– Конечно, мам, но что случилось-то?

Велизар был подле хозяйки, он белым облачком кружил вокруг госпожи, беспокойно поскуливая и натирая Видины ноги пушистой мордочкой, будто пытался утешить женщину. Даже появление Матфея не отвлекло хорька от долга.

– Что это с твоим хорьком? – поинтересовался Матфей, но мать, будто не расслышав его, повернулась спиной, прошла в кухню, тяжело плюхнувшись на один из столовых стульев у окна.

– Правильно говорят: беда не приходит одна, беда приводит орду напастей, – глухо заговорила Вида. Велизар жалобно пискнув, взобрался к ней на колени и, облокотившись лапками на грудь, потянулся мордочкой к её лицу. Его красные глазки с тревогой взирали на госпожу и умоляли о чём-то. – Мичлов Граник мёртв.

– Это тот, что с отцом работает?

– Он самый, – кивнула мать и склонившись к хорьку, обхватила того и прижала к себе, будто маленького ребёнка. Велизар лишь еле слышно тяфкнул. – Рано утром позвонили отцу и сообщили, что Граник мёртв. Его убили, Матфей.

– Как убили?! – вскрикнул юноша, ощутив, как ледяная струя страха пробежала по его телу.

– Мы не говорили тебе, сына, но Мичлова искали больше недели, – продолжила Вида нелёгкое повествование, отбиравшее у неё последние остатки сил. – Мы не хотели тебя попусту тревожить. Напарник Юстина не вышел на работу и сперва решили, что он приболел или загулял. Что взять с холостяка в тридцать девять лет. Бес в ребро и всё такое. Но прошёл день, затем второй, третий, начальство забеспокоилось, на звонки Мичлов не отвечал. Тогда-то к нему и отправили Юстина, чтобы он вразумил напарника. Но Юстин не нашёл в квартирке Граника и намёка на его пребывание. Голый шкаф, кровать без белья да отключённый холодильник с пустыми полками. Мичлов покинул жилище с вещами.

– Но зачем? – Матфей сел напротив Виды не в силах стоять. Ноги дрожали и холодели в ступнях.

– Этого нам неизвестно, – продолжила женщина. – Но с того дня Граника объявили в розыск, негласно, конечно. Раз он сбежал с вещами, да так поспешно, значит, на то у него были свои причины. Но руководству компании необходимо было закрыть это дело чистым, без мутных концов. Понимаешь?