– Поправочка: не вампиры, а вурдалаки. Они лишь агрессивная ветвь демонов, но всё-таки такие же демоны, как и ты, – заметил напыщенный ворон. – У них кишка не так тонка, как у большинства веганов.

– Веганов? – переспросил Матфей.

– О, веганами вурдалаки называют всех, кто питается обычной пищей или посасывает временами жирок, брезгуя запачкаться в кровушке. А вот они, эти кровососы, настоящие хищники и претендуют на главенствующую роль в демонической иерархии. Слава Тьме, эти кровопийцы пока не имеют веса во власти, иначе бы всем пришлось худо, и демонам и прислужникам.

– Час от часу не легче, – проворчал Матфей, сильнее ёжась от заметно набиравшего силу утреннего ветерка. – Так твой бывший стал вурдалаком?

– Симеон, если быть справедливым в упоминании, – заметил Гамаюн. – Он был прекрасным юнцом, воспитанным, образованным, с амбициями и перспективами. Но его сгубило тщеславие. Одно роковое знакомство с вурдалаками и парень пропал. Поддался на их лесть и обещания, поверил их россказням о грядущем могуществе. Он стал таким, как они, обычным наркоманом. И сгорел за полгода. Его естество не вынесло бремени крови и жестокости, что требовала его новая натура.

– Ты пытался ему помочь?

– А что толку? Он был невменяем. Ты видел наркоманов? Они адекватны? Вряд ли. Конечно, я был с ним до конца. До его конца, что был жалок и печален. Его имя помню лишь я и больше никто. И такой итог ждёт любого, кто свяжется с вурдалаками, кто попробует кровь и подастся её вкусу. Так и знай.

– Я не собираюсь кого-то кусать и пить чью-то кровь, – поспешно заявил Матфей, его передёрнуло от одной мысли о подобной перспективе.

– Симеон также говорил, но вурдалаки хитры и изворотливы. Они обманом способны подвести к последней черте новичка и утопить его единственным глотком.

– И всё-таки, я не собираюсь становиться одним из этих наркош, – повторил Матфей. – Гамаюн, давай на сегодня сделаем паузу, мне скоро на работу, ещё домой надо вернуться и незаметно проскользнуть мимо родителей. Иначе они начнут задавать вопросы, а это меня доконает вконец. Я не готов в такую рань давать объяснения. Пока я живу в одном с ними доме.

– Хорошо, молодой человек, – согласился ворон. – Вечером я загляну к тебе. И… это…будь осторожен.

Туман скоро растаял. Ветер крепчал, будто сатанея на весь мир за какую-то провинность, нагонял на безмятежную синь неба грязные, серые тучи, силясь скрыть надземную бирюзу, спрятать её от всех земных глаз выцветшими рваными тряпками мутных облаков, изношенных и старых как само время.

Матфей прибавил шаг, по легкомыслию он надел тонкую куртку, отправившись в Ясеневый парк, и теперь ругал себя за опрометчивость, ёжась и засунув ладони глубже в карманы.

Листья, точно снаряды, срываемые лихим озлобленным ветром с возмущённых подобным произволом деревьев, летели юноше в лицо, неприятно шлёпая по щекам, будто вызывая на дуэль. А затем на краткий миг Матфей обернулся назад, сам не зная зачем – что-то потребовало его немедленного внимания позади. Что-то, что он почувствовал.

Мешанина из охристо-красных и зелено-бурых листьев следовала за ним. Вначале Матфей решил, что это ветер подгоняет кучку листьев аккурат по его следам, ведь воздушный напор порывистыми толчками пихался в спину. Но пройдя ещё с десяток шагов, молодой человек обратил внимание на то, как принималась извиваться и вилять палая листва, когда он попытался идти зигзагом. А когда он резко остановился, то этот лиственный шлейф, натолкнувшись на его ноги, замер на месте и не двигался до тех пор, пока Матфей не возобновил ход.