Богородицерождественский храм – рядом, стоит, слава Богу! Увы, колокольня разрушена, купола снесены, но главное здание сохранилось – с алтарными апсидами, с окнами, с дубовыми дверьми. Он изувечен, но всё-таки жив: на фоне мерзости запустения и уже узнаваемой печальной картины разрухи советских времён это было счастьем, ведь Курмыш не избежал страшной участи большинства русских городов. От монастырей не осталось и камня на камне, большинство храмов сровняли с землёй, Тихвинская кладбищенская церковь превратилась в руины, из которых растут деревья, на месте древнего городского кладбища – сельпо и огороды…

Я вышла из машины и долго смотрела на то, что осталось от церкви прапрадеда. Ходила кругами, прикасалась к кирпичным стенам, и радость сменялась болью – прямо в алтарной апсиде вырублена дверь, над которой табличка: «Курмышский дом культуры». Вскоре начала собираться молодёжь, и из храма послышалась залихватская музыка дискотеки – какой-то жестокий циничный анахронизм, перевёртыш, насмешка, издёвка. Я всматривалась в постройки рядом и чувствовала, как изнутри подымается что-то щемящее: где-то здесь был их дом, моя прапрабабушка Анна, кругленькая, с норовистым характером, активная, весёлая – я знаю её по фотографии, – хлопотала тут по хозяйству, звонили колокола к заутрени, прапрадедушка спешил на службу, он ходил по этой самой земле, а за ним – и красавица Ольга Алексеевна… Прошлое ожило и казалось реальнее и важнее настоящего.

А потом я поехала дальше и глубже, ещё на одно поколение вниз – в село с дремучим и сказочным именем Бортсурманы: именно там родился прапрадед из бедной курмышской церкви, ведь в Бортсурманах служил его отец, иерей Павел – мой дедушка в шестом поколении, и Успенский храм, я знала, возродился и действует.

Курмыш. Храм прапрадеда

О селе Бортсурманы нельзя рассказывать мимоходом: это место, в котором скрестилось для меня всё, что связано с представлением о Руси, о глубинке, о прошлом, о Родине, об истоках – о чём-то бесконечно родном, корневом, кровном, нутряном, отеческом, нашем. Надо было проехать каких-то 25 километров, чтобы окончательно отменилось время. Я попала в картинку из хрестоматии, из книжки с названием «Русь изначальная», в Землю обетованную, откуда мы все происходим. Представьте себе: зелёные просторы, деревенские домики, околицы, козы, петухи, и дорога, и холм вдалеке, и белоснежный храм на холме – невозможно прекрасный. Я словно возвращалась домой после долгой разлуки – это чувство узнавания, его нельзя ни с чем перепутать. Я была абсолютно очарована и взволнована, но даже не могла предположить, какое новое потрясение ждёт меня здесь.

Я подъезжала к храму под звон колоколов, вокруг было множество машин и люди – толпа людей, радостных и нарядных, собравшихся здесь явно по какому-то особому случаю, ведь это был обычный будничный день, вторник. Заканчивалась полиелейная всенощная, и я в нетерпении бросилась расспрашивать бабушку за свечным ящиком, что же это за торжество, на которое я попала. Оказалось – канун престольного праздника, Обретения мощей святого праведного Алексия Бортсурманского, священника этой церкви – подвижника, прозорливца, целителя, чудотворца, и мощи его покоятся прямо здесь, в храме.

Бортсурманы

17 августа 2016 г.

Я заметила раку, украшенную цветами, и припала к мощам неведомого старца – я и имени его никогда не слыхала – и не переставала удивляться: приехать сюда впервые – и попасть в самый день его праздника! Я купила в лавке книжечку с его житием, отъехала в лесочек неподалёку, чтобы устроиться здесь на ночлег в палатке: в окружении происходящих чудес мне не было страшно. Перед сном я достала житие, и оно само распахнулось ровно посередине, там, где проходит скрепочка – такая, как в школьных тетрадках. И мой взгляд упал на строки, от которых забилось сердце: «За девять лет до своей кончины отец Алексий вышел за штат и передал своё место Павлу Вигилянскому, женатому на его внучке от старшей дочери Надежды». Так, за один день я обрела родословие вплоть до восьмого колена: иерей Алексий Гнеушев, незнакомый дивный святой, память которого чествовали именно сегодня, оказался моим родным дедушкой с пятью «пра».