Голос послышался совсем рядом, прямо над ухом. Шилан почувствовал как с него снимают доспехи, одежду. Он поднял глаза на говорящего, различил силуэт ребенка: весь в зеленом, зеленая шапочка на голове, зеленый халат поверх рубахи, белая перевязка на лице, закрывающая всю нижнюю часть, и только глаза… синие глаза смотрели на него. Эти глаза, он их уже видел… такие глаза… раз увидев, больше никогда не забудешь.

– Умойте его, – Шилан узнал голос Хей Ина, того самого мальчишки, которого он встретил у реки всего несколько недель назад, – у него всё лицо в земле, грязь не должна попасть на маску для опиума, и вообще, промойте… здесь.

Мальчишка отдал еще распоряжения, отошел.

Шилан лежал в недоумении: «неужели это тот самый ребенок, которого он тогда встретил… – у Шилана всё смешалось в голове, – куда я попал? Как этот ребенок может отдавать распоряжения…?»

– Мохан, – продолжил мальчишка, – этого оперируем первым. Тут от руки почти ничего не осталось. Закончим с ампутацией, потом займемся тем, – мальчишка кивнул на Шилана. – С ним придётся повозится не один шичень. Он в сознании, объясните ему, что от взрыва у него… в общем задело внутренности, нужно разбираться, что цело… зашивать.

К Шилану подошел мужчина средних лет, заговорил с ним на шаньском.

– Вы что, – усмехнулся синеглазый мальчик, – только что сказали ему, что у него все кишки наружу?

– Ну… – Ху Мохан растерялся, – вообще-то я сказал…

– Разве такое можно говорить больному? – мальчишка засмеялся, – он у вас от испуга быстрее умрет, чем от самих ран.

Шилан почувствовал как с его лица и груди кто-то мокрой тканью смывает грязь, затем ему на лицо положили какой-то предмет.

– Павел, – мальчишка обратился к мужчине, который как раз занимался Шиланом, – у нас есть еще капельницы?

– Есть, – ответил парень. – Посмотри вон там, в контейнере.

Парень склонился над Шиланом и что-то покапал ему на маску.

– Только одна осталась? – раздался разочарованный голос.

– Остальные стерилизуют. Ты их расходуешь с катастрофической скоростью.

– Мне бы еще хотя бы десяток, а?

– Ну, мне тогда нужно целую плантацию кок-сагыза тут вырастить.

– Давай займемся… – предложил, насмешливо, мальчишка, – как только всё это безумие закончится.

– Ок, – ответил мужчина, занимающийся Шиланом.

– Группу крови ему определить надо, придется переливание делать.

– Хорошо, сейчас сделаю.

– Жаль, после переливания капельницу придется выбросить. Еще надо послать голубя Бай Ци, – продолжил распоряжаться синеглазый мальчик, – мне нужна вот такая пластинка из дамасской стали. Пусть он её зашлифует по кроям.

– Ты хочешь тому с раной в черепе её вставить?

– Ну да, а почему бы и нет? Он стабилен, только без сознания. Попробую снять края разбитой кости в черепе. Если мозг не задет… может и очнется.

– Ха… – хохотнул мужчина, занимавшийся Шиланом, – ты как в том фильме… Э… «Хозяин морей: на краю земли».

– Ты тоже смотрел? – раздался откуда-то издалека голос ребенка, у Шилана начала кружится голова, опять всё поплыло пред глазами.

Шилан уже некоторое время ощущал как теплая дремота овивает его сознание. Боль отступила. Всё это время он несколько раз пытался заговорить, но язык не слушался. Прямо перед самым моментом, как он закрыл глаза и погрузился в небытие, он покосился направо и увидел как мальчишка, перетянув раненому, лежавшему на соседнем столе, чуть выше локтя руку, срезал плоть и начал пилить кость. Больше Шилан ничего не разглядел, он заснул.

Очнулся Шилан от монотонного говора. Он открыл глаза. Рядом на кушетке, в шаге от него, лежал спиной к нему парень и о чем-то воодушевленно разговаривал со своим соседом по-шаньски. Шилан огляделся: большая комната, стены из деревянных досок, потолок конусообразный с опорными балками. Справа от него лежали двое на таких же, как и он, узких койках, дальше входная дверь, открытая нараспашку. Слева и у противоположной стены – также койки с ранеными людьми.