– Но…?

– Магистрат отверг обвинения, – со вздохом объяснил Павел, – всё сделано согласно утверждённым религиозным обрядам. Жрецы встали на сторону обвиняемого. В общем, его оправдали. Не знаю, сколько он им заплатил, но…

Минмин поникла, села на табурет.

– Не понимаю… как так можно? В прошлый раз всех этих чиновников наказали и… Тебя не было в Иншань, ты возможно не знаешь…

– Я слышал, – кивнул Павел, – то, что произошло в прошлый раз… чиновники проворовались и наказание было поддержано властями и магистратом. Но в этот раз ты пошла против религии. Чтобы изменить мнение людей по вопросу религии, какие бы аморальные постулаты она не поддерживала – нужно, в первую очередь изменить мышление людей. Задумайся, даже та женщина, дочь которой была принесена в жертву и похоронена с сыном богатея, она ведь не обратилась за помощью к властям, в магистрат, она безропотно приняла произошедшее и решила последовать за своими детьми. Это потому что у неё в голове с воспитанием, с… не знаю с чем, но закреплено понятие того, что жертвоприношение – это норма.

– Но я ведь смогла её уговорить вернутся, – настаивала Минмин.

– Скорее всего потому, что она знает кто ты. Ты для неё гонджу, та, которая дала ей кров, пищу, ты для неё верховная власть и она будет слушать тебя, что бы ты ей не сказала, – Павел вздохнул. – Минмин, ты должна понять, куда можно нам с тобой влезть, а куда не следует. Борьба с религиозными понятиями, какие бы извращённые они не были, например – жертвоприношения – это борьба с ветряными мельницами. Кроме того ту перепись населения, те свидетельства о рождении, которые ты придумала, та система с налогом на медицинские услуги и бесплатными ишен и дайфу, всё это уже не работает. Люди не знают, как с этим поступать, им мало что объясняют, в итоге всё превратилось в полный бардак.

– Но можно еще раз всё объяснить, – задумалась Минмин, – устроить какую-то помощь, я не знаю… консультации?

– Это все постепенно блокируется самим магистратом, а инициатор – власти в столицы.

– Значит всё, что я делаю – бессмыслица? Всё бесполезно?

– Ну почему же, ты заложила какие-то зерна. Им нужно прорасти. Не сразу, но результат будет. Может ни при нас, а когда нас уже не станет, но образованные люди поймут, примут… Ты выросла фактически на пике цивилизации, в двадцать первом веке, а скатилась к подножью… в седьмой или шестой век до нашей эры. Ты не можешь насадить порядки… ты не можешь в рабовладельческом строе построить социализм. Ты ведь понимаешь, что мы с тобой попали в рабовладельческие времена? Люди приписаны к земле, которую даван дарует своим вассалам: чиновникам и родственникам, а те ею управляют и распоряжаются.

– Поэтому ты здесь решил стать хэшаном? Ушел в сымиао?

– В общем, это одна из причин. В любом случае ты уже постаралась, уже сделала, что смогла. Та община шаньцев, которую ты тут построила… ты в курсе, что осенью прошлого года, когда из столицы прибыли солдаты и хотели этих шаньцев забрать, как военнопленных, а там уже отправить в рабство или казнить, или принести в жертву, уж как решит даван… так эти шаньцы восстали. Конечно, не вернись твой футин вовремя и не встань он на их защиту, у них бы ничего не получилось, но… факт остается фактом – эти шаньцы, они поддержали тот порядок, который установила ты, а не пошли на бойню как безропотные овцы. Это уже успех!

– Что же мне делать теперь? Смирится с тем, что…

– Да, смирится, – перебил её Павел, – принять эту цивилизацию, принять их порядки. Конечно, не оставаться в стороне, когда ты можешь помочь. Ты ведь врач, так будь им. Помогай людям, но не перебарщивай. Как говорится: «Вошел в деревню – следуй обычаям этой деревни»