В пути Олекса узнал, что вместе с ополчением короля в поход идут и госпитальеры, орден которых разделился на воинов и врачей. На войну их благословил сам Великий магистр Иерусалимского Родосского и Мальтийского Суверенного Военного странноприимного ордена Святого Иоанна Жильбер Сирийский. Великий магистр ордена тамплиеров Одо де Сент-Аман помогать Амори отказался. Храмовников в рядах армии Иерусалимского королевства не было. Зато, к удивлению Олексы, в королевском ополчении были отряды мусульман – ассасины, сторонники шиитов-фатимидов, которых изгнали из Египта сунниты. Ассасины были уверены, что в смерти халифа Адида, главы государства фатимидов, виновен Садах ад-Дин, и шли мстить своим обидчикам.

Несколько дней тяжелейшего, изнурительного пути, и армия короля Амори стремительно осадила египетский город Баниас. Однако штурмом стены пробить не удалось, пришлось прибегнуть к осаде. Нападавшие уже потирали руки, вспоминали второй поход на Египет и город Бельбейс на правом берегу Нила, который два года назад был ими захвачен. Амори приказал тогда предать смерти всех жителей города, а их имущество раздать воинам.

– Саладин на год раньше умертвил жителей города Газы, поэтому наш король правильно тогда поступил…

– И теперь он поступит так же. – Такие разговоры среди ополченцев шли постоянно. Предстоящая резня мирных жителей их как бы подогревала, воодушевляла.

– Орлы! Готовьтесь к кровавому пиру! – не слезая с коня, размахивал мечом перед починенными начальник охраны короля Огюст де Пуссе. Глаза его горели, длинные волосы из-под шлема вздувал ветер. Олексе в ужасе казалось, что он видит дьявола, несущего смерть, из Апокалипсиса апостола Иоанна. Представил Олекса, как станет разить это сверкавшее на солнце стальное лезвие меча, живых, ни в чем неповинных людей: стариков, женщин, детей… Как может этот крестоносец от креста Господня совершать тяжкое злодеяние?!

– А я не желаю участвовать в такой драме, – проводив тяжелым взглядом ускакавшего в стан короля начальника, признался Десимус Олексе. – Войти в город и резать людей, как баранов? Для меня такой пьесы не существует…

– Я не знаю еще как, но… в город, если он будет взят, не войду, – в свою очередь поведал свою тайну Олекса.

– А как же нам укрыться от глазастого Огюста де Пуссе?

– Когда начнется резня и грабеж, о нас забудут, Десимус! Кровь опъянит их…

– Ты прав, Олекса… Здесь нам поможет их озверелость и жадность… Надо все обдумать, – почесал в затылке латинянин.

Осада Баниаса продолжалась долго, жители отказывались открывать ворота города, отважно защищались, осыпая нападавших тучей стрел с прочных каменных стен. Одна из таких стрел угодила в левый бок Десимуса, как раз ниже металлических доспех. Олекса бросился вытаскивать стрелу, но она была с зазубринами. Ему помогали лекари-госпитальеры. Стрелу с трудом вытащили, но раненый потерял много крови.

– Только бы стрела не оказалась отравленной…

– Здесь много ядовитых змей, египтяне умеют пользоваться их ядом, – рассуждали лекари, качая головами и в бессилии разводя руками, – жаль, молодой воин!

Подбежали мусульмане из отряда ассасинов, подхватили на руки раненого, отнесли подальше от линии нападения и защиты.

– Сюда стрелы не долетят, – вдруг услышал Олекса знакомый голос. Он поднял глаза и не поверил им: перед ним стоял Ибрахим, верный слуга Абу-Муаза.

– Ибрахим?! Ты?!

– Я, я, Олекса! – Взгляд у араба серьезный, сосредоточенный. – Слава аллаху, не в тебя стрела попала…

– Но друг мой, Десимус, он мне, как родной брат…

– Жаль и друга твоего, но если бы, не дай бог, в тебя стрела… Абу-Муаз головы бы меня лишил, – сказал Ибрахим. – Да, да, не смотри на меня так, Олекса… Глубокоуважаемый кади Абу-Муаз добрейшей души человек… В Иерусалиме он все время следил… Нет, не следил, а имел в виду тебя и мне приказал вступить в отряд ассасинов, чтобы быть рядом с тобой, охранять тебя… Всякое может случиться! Он виноват, как и я, вот мы хоть как-то хотим сгладить свою вину перед тобой…