Новая, недавно построенная дорога, располагала к тому, чтобы развить хорошую скорость. Через два часа съехали с А-370. Не прошло и 20 минут, как мы увидели первые признаки того, о чем вчера говорил Иисус. Может, мы и не сочли бы за странность все, с чем столкнулись в пути, и отнеслись бы к его словам без всякого внимания, если бы спустя еще минут десять эти странности не стали бы приобретать все более тревожный характер и не выглядели бы как предупредительные знаки, не сулящие ничего хорошего. Нам всем стало ясно, что они, в отличие от дорожных, были сигналами новых для нас угроз, причем настолько явных, что заметить их мог любой внимательный человек безо всякого труда, даже не предупрежденный, как мы. А еще я подумал, что история с шинами выглядела загадочно.

Сразу после обкатки пикапа Андрей сказал, что с машиной все отлично, но уже через минуту ситуация стала иной. Я обратил внимание, что на передних колесах резина напоминает череп, освобожденный от волос и кожи – без намека даже на малейший рельеф.

– Андрей, резина впереди гладкая как яйцо. Вряд ли мы на ней далеко уедем, – кинул я приятелю, как только он объявил о полной готовности пикапа, и увидел его недоуменный взгляд…

На выпад Нади: «А куда он смотрел», – Андрей спокойно велел садиться в машину. Почему я увидел, в каком состоянии шины на колесах, когда Андрей подкатил к нам на отцовском пикапе, а хозяин авто – нет? Торопился? Ну, это странно только теперь, для меня. Сначала я решил не делиться своими подозрениями с Андреем. Слишком они подтверждали его намеки на то, что им следует слушать все, что говорит Иисус. Но тогда какого черта я так отговаривал Андрея взять в компанию Иисуса? Получается, что странности уже присутствуют, и мои опасения насчет него – это просто опасения ревнивца. А коли так, то надо расспросить Андрея поподробнее, если уж признавать верховенство этого чудака Иисуса.

Нам все чаще попадались автомобили, – как во встречном, так и в попутном направлении, двигавшиеся со скоростью, неуместной на этой трассе, как будто был сильный туман, и водители осторожничали, чтобы не допустить столкновения при плохой видимости. В действительности же никакого тумана не было, и обзор был отличным.

Мы продолжали путь в гипнотическом молчании, которое первым нарушил Андрей. Сидя за рулем, он не мог больше делать вид, что не замечает странностей на дороге.

– Асфальт слишком мягкий. Машина плывет, – резко выпалил он. После этого друг неожиданно спокойно сбавил газ и припарковался на обочине. За исключением Иисуса, все вышли и стали всматриваться в дорожное покрытие. И тут же обратили внимание, что были далеко не первыми, кто остановился. Наверно, другие водители тоже тормозят, чтобы посмотреть на трассу.

Андрей нагнулся и без всякого труда вытащил большой кусок покрытия в районе боковой разметки. Все с удивлением смотрели, как он пальцами крошил его, и тот материал, который все еще казался асфальтом, теперь мелкой черной крошкой сыпался обратно на проезжую часть. Каждый не преминул провести собственное исследование – кто-то стучал ногой по дороге, кто-то по примеру Андрея ковырял ее рукой. Эксперименты по исследованию асфальта закончились словами Андрея. Как всегда он сказал их в своей манере – резко и отрывисто:

– С асфальтом покончено. Его нет, – и пробормотал едва слышно.

– Сбывается.

Мы не совсем поняли, что он имел в виду. До меня окончательно дошло, что вчера Иисус намного больше сказал Андрею, чем нам, и теперь я ждал, когда и мы обо всем узнаем. Слова о разрушении, исчезновении всего, которые я услышал от Иисуса, нуждались в расшифровке.