– Где он?

– Где?.. Люди Баязитова[17] увезли его, – ответила сестра Асма. – Даже не стали дожидаться, пока вернётся Муса-эфенди.

Видно, что настроение у сестры было испорчено.

– Наверное, не зря в народе говорят: «Сделал добро – жди зла»…

– Сестра, что ты говоришь? Что за зло? Тукай серьёзно болен. Наверное, они повезли его к доктору?

– А Муса-эфенди чем занимается, по-твоему? Третий день бегает за каким-то евреем-профессором. Вот придут они сейчас с профессором, и что нам делать? Нашего гостя и след простыл.

И в самом деле, неудобно получается. Разве не видит Уммугульсум, как её зять старается поставить на ноги своего уважаемого гостя? Среди татар Петербурга трудно найти другого такого образованного и воспитанного человека, как Муса Бигиев. Для студентов-татар Петербурга он – незаменимый советчик, наставник. Чтобы послушать проповеди учёного, в его приход собираются из самых дальних уголков города. Может быть, Тукай не успел понять, насколько это большой учёный? Иначе бы не стал предпринимать никаких шагов, не посоветовавшись с Мусой-эфенди. Эх, если бы Гаяз-эфенди был сейчас в Петербурге! Встреча троих великих людей была бы чем-то особенным.

Одно из последних стихотворений Тукая «Писателю», написанное в 1913 году и прозвучавшее почти как завещание, судя по биографическим деталям, течению мысли, явно посвящено классику татарской литературы, мыслителю, общественному деятелю Гаязу Исхаки[18].

В оставшиеся считанные дни жизни Тукай обращается к писателю с особым чувством, от самого сердца, зовёт его… И ждёт: «Возвратись в страну, довольно, ожидания не дли…»

Тукай сравнивает его с соратником и сподвижником Пророка Мухаммеда – Гумером:

…Как он был нужен здесь сейчас – своими прославленными произведениями, кипучей деятельностью – защищать народ, справедливость, стать другом и опорой прямодушному Тукаю!.. Но, к сожалению, этим двум писателям не было суждено встретиться. Исхаки был вынужден жить вдали от родины. Более того, в то самое время, когда было написано это стихотворение, Гаяз Исхаки был отстранён от общественно-политической и журналистской деятельности и сослан в город Мезень Архангельской губернии.

И самому Исхаки было о чём сожалеть: когда он, освободившись из ссылки, вернулся на родину, Тукая уже не было на этом свете. 8 апреля[21] 1913 года Г. Исхаки направил в газету «Кояш» телеграмму: «По случаю смерти великого поэта Тукаева и с глубокой скорбью выражаю искренние соболезнования моему многострадальному народу». А через год он сравнит смерть Тукая с «национальной трагедией» и в одноимённой статье с горечью напишет: «Природа подарила нам Тукая в чистом и необработанном виде. Смогла ли татарская среда огранить этот чистый алмаз, придать ему блеск? Смогла ли сознательная часть татар понять, что место этого алмаза – в самом дорогом для нации месте – там, где бьётся её сердце, и дать ему то, чего он был достоин?»[22]

…Всего несколько месяцев назад, когда Исхаки ещё был здесь, жизнь в Петербурге бурлила. Татарское население города жило настоящей национальной жизнью. Организовывались совместные чтения новых произведений писателя, музыкальные вечера… Но сбежавшего из тюрьмы и тайно проживающего в Петербурге Гаяза Исхаки недавно снова арестовали. Иногда он пишет Уммугульсум из тюрьмы. Расспрашивает про петербургские новости. Ох уж эта судьба татар! Ох уж эти жестокие ветры судьбы!..