Перед тем как Асма с детьми уехала в Чистополь, у них с Гульсум состоялся серьёзный разговор. Причиной был Тукай. По возвращении из Петербурга в Казань поэт опубликовал в журнале «Ялт-Йолт» (1912 год, июльский номер) «Специальную статью», в которой рассказал о своём путешествии по стране. Описывая свои впечатления от Петербурга, он не обошёл и семью Бигиевых. Разумеется, Тукай писал в свойственной ему ироничной манере. Несказанно обиженная на это, Асма яростно набросилась на Гульсум:

– Сколько ты ещё будешь страдать из-за этого человека, который отвечает неблагодарностью за добро? Неужели ты забыла, что ты дочь ишана Мухамметзакира?!

Хотя Гульсум совсем не помнила отца (ей было всего четыре года, когда он умер), она всеми своими клеточками ощущала, чья она дочь. И ещё как ощущала!

И откуда бы, скажите, как не от отца, в ней эта льющаяся через край энергия, решимость, приводящая многих в удивление? Если бы она не была дочерью Мухамметзакира, разве сегодня сидела бы здесь? Война – это не шутки. Гульсум, хоть и молода, но знает, что такое муки расставания. Что подумает Тукай, если узнает, что Гульсум уехала на войну? Станет ли он считать пустяком её решение отправиться в самое пекло?

…В зале снова раздались аплодисменты. Пока Гульсум сидела погружённая в свои мысли, на сцену вышли ещё три девушки. Гульсум хорошо их знала. Рокия Юнусова – будущий врач, дочь петербургского муллы Мухамметзарифа Юнусова. Марьям Якупова, приехавшая из Ташкента, тоже училась на высших медицинских курсах. Марьям Паташова – из Ростова, учится в институте психоневрологии. Гульсум невольно подумала: «Пожалуй, мне будет нелегко рядом с ними».

В дорогу решили отправиться на следующее утро. Это было 7 ноября 1912 года.

Утром, после чтения праздничного гает-намаза, мусульмане города собрались на вокзале. Пассажиры с удивлением взирали на большое скопление людей в чалмах, но возражений и недовольства никто не выразил. Среди провожающих был и Муса Бигиев[26]. Выразив от лица присутствующих благодарность тем, кто рискнул отправиться на выполнение этой благородной и тяжёлой миссии, он заверил, что все оставшиеся здесь будут молиться за них и ждать благополучного возвращения. Гульсум попросила зятя пока не сообщать родственникам об её отъезде. Тот, согласившись, что так будет правильно, кивком выразил ей своё согласие.

…Мысли Гульсум уже давно в дороге. Они то летят, то бегут, то останавливаются, то порываются вернуться в прошлое. Казалось, лишь разум держал их в узде, стараясь не выпускать из виду.

8 ноября они уже были в Одессе. Здесь молодых добровольцев встретил издатель и редактор оренбургской газеты «Вакыт» (время), писатель, учёный Фатих Карими. Это был человек лет сорока с запоминающейся внешностью. Тембр его голоса и манера говорить были очень приятны. Поприветствовав девушек на французском, он засыпал их вопросами. Видимо, его целью было выяснить, насколько хорошо они владеют языком. Его диалог с Гульсум продлился немного дольше, чем с другими девушками. Её французский оказался выше всякой похвалы.

Гульсум учила французский с особой любовью из-за его своеобразного звучания и мелодичности. Их преподавателем был известный на весь Петербург господин Ляронд. Профессор Клейненберг из Германии, преподававший у них немецкий язык, также был известной личностью.

– Вы из Казани, мадемуазель? – спросил Фатих Карими, довольно улыбаясь и переходя на татарский язык.

– Я из Чистополя, мишарка.

– Постойте, неужели вы дочь знаменитого чистопольского ишана Мухамметзакира Камалова?

– Так и есть.

– Которая?