– Хорошо, мастер, – отозвалась Ретта. – Я сделаю, как вы просите. Еще один последний раз.

– Ну вот и славно.

Оба замолчали, и герцогиня посмотрела в окно. Может быть, старый учитель прав? Но какая жизнь ее ждет? Кто скажет?

Однако все приятное имеет свойство рано или поздно заканчиваться. Пришла и им пора прощаться.

– Кто знает, увидимся ли мы еще когда-нибудь, – заметил мастер Малиодор, вставая и от всей души пожимая ладони Ретты. – Вспоминай старика.

– Непременно, учитель, – пообещала она. – Ваших наставлений я никогда не забуду.

– Буду молить богов о твоем счастье.

– Прощайте, мастер, – прошептала Ретта и порывисто, но крепко расцеловала старика в обе щеки.

Целитель ушел, а герцогиня еще долго сидела, глядя в окно и стараясь не думать о том, что этот визит стал определенным рубежом в ее жизни. Дольше откладывать и тянуть нельзя. Хочется или нет, надо брать себя в руки и начинать собираться. И для начала сделать самое необходимое. То, чем следовало заняться, по большому счету, уже давно, если бы мысли ее не витали все это время столь далеко от Эссы.

Протянув руку, Ретта взяла со стола колокольчик и позвонила. Ждавшая, по-видимому, под дверью Бериса вошла в ту же минуту и остановилась, вопросительно приподняв брови.

– Мой брат уже знает? – спросила Ретта.

Голос герцогини был по-прежнему тих и слаб, однако глаза смотрели уверенно и решительно.

Нянька в ответ покачала головой:

– Еще нет. Твой отец опасается гнева наследника. Он понимает, что реакция Теональда может быть весьма бурной.

Ретта вздохнула и прикрыла ладонью глаза. Слабость герцогского характера даже ее время от времени приводила в изумление. Однако, как бы то ни было, брат должен знать – оставлять отца без присмотра никак нельзя, а она через несколько дней уедет.

– Предупреди гонца, чтобы был наготове, – приказала Ретта. – И подай мне перо и бумагу.

Бериса помогла воспитаннице устроиться поудобнее, затем подошла к бюро из орехового дерева, достала необходимое и поставила на низенький круглый столик. Ретта кивнула, давая понять, что теперь все в порядке, и тогда старуха выскользнула из покоев, плотно притворив за собой дверь.

Герцогиня же, взяв в руки перо, задумалась. Несмотря на горячий нрав, Теональд был юношей весьма умным и осмотрительным. Даже если, прочитав письмо, он взорвется гневом, что достаточно вероятно, он все же не кинется домой в тот же миг, очертя голову. Нет, сперва брат позаботится о надлежащей охране, посоветуется с дедом, вышлет вперед разведку. И только после этого начнет собирать вещи. А это значит, что можно просто изложить ему все, как есть.

Ретта решительно обмакнула перо в чернила и начала выводить:

«Любимый брат мой, пишу тебе, дабы сообщить весьма прискорбные известия. Нет, с нашим отцом и со мной все в порядке, на этот счет можешь быть совершенно спокоен. Тем не менее, есть то, что заставляет мое сердце обливаться кровью.

Мирный договор с Вотростеном заключен. Но, милосердные боги, на каких условиях! Ты сам хорошо понимаешь, что заплатить дань, пусть даже единовременную, Месаине нечем. А ты еще не слышал, сколько Бардульв запросил! Наши города в руинах, экономика уничтожена, и я день и ночь молю Вийюту послать благоприятную погоду, чтобы мы могли собрать хоть один урожай до наступления холодов. Впрочем, обо всем этом ты либо уже знаешь, либо догадываешься.

Но и это еще не все. Подготовься, Теональд, и вдохни поглубже. Отец меня отдал в жены Бардульву. Через несколько дней я уезжаю, и, скорее всего, мы больше никогда не увидимся. Это то, что действительно приводит меня сейчас в отчаяние. Но, может быть, боги все же будут благосклонны, и наши пути еще когда-нибудь однажды пересекутся? Мы не можем знать, но я обещаю молить богов день и ночь.