С тех пор он и позванивает неизменно. Сначала хвалит его рассказ, а потом плавно переходит к своей основной цели.

Очевидно было, что рассказ Турсунбека просто повод, так сказать, психологическая атака перед главным вопросом. Хотя кто знает, быть может, произведение действительно впечатлило его, потому что оно повествовало о старости, об ее нерадужном бытие.

Насчет его трудоустройства Турсунбек пару раз позвонил редакциям. Но безрезультатно: независимые газеты не видели никакой пользы от дряхлого старика, а у государственных служб и контор своих пенсионеров хватало. После этого Турсунбек особо не усердствовал. И когда Самтыров звонил ему у него всегда был готовый ответ: ищу, звоните…

И Самтыров звонил. Звонил неустанно, почти каждый день.

– И чего ему не сидится дома? – удивлялся, ворчал про себе Турсунбек. – Благо пенсию получает, нянчил бы внуков, наслаждался бы отдыхом…

Только теперь, когда он тоже вышел на пенсию, остался без работы, он понял состояние, всю грусть и тоску Самтырова.

Как трудно жить без привычной работы, быть неуверенным в завтрашнем дне и жить одними воспоминаниями! Как тяжело целыми днями сидеть дома и бесконечно ждать чей-то звонок!

В отличие от Самтырова, ему даже некому было звонить, не на кого надеяться. Правда, однажды был он на приеме очень влиятельного человека. Тот ничего конкретного не обещал, мямлил что-то невнятное. После этого случая Турсунбек больше к нему не заходил, больше никому не обращался.

А Самтыров звонил все время и в один прекрасный день перестал.

Турсунбек сначала подумал, что тот просто-напросто потерял надежду, убедившись, что от него пользы никакого нету. Но знакомые сказали, что Самтыров тяжело заболел. Турсунбеку стало как-то неудобно, он поспешил навестить его в больнице, где тот получал гемодиализ.

Старик лежал неподвижно, лицо его было бледным. Он все время молчал и только один раз, тяжело вздохнув, произнес многозначительнюю фразу.

– Прошла жизнь… Впустую прошла…

Что он имел в виду, годы которые он провел без работы или свою жизнь вообще – неизвестно.

…Турсунбек все еще искал себе работу. Вернее, ждал, в надежде что кто-то позвонит и пригласит поработать. И каждый раз после каждого, казавшегося вечностью, дня он невольно вспоминал уже покойного Самтырова. Вспоминал и вздыхал. А ведь как сотрудник пресс-службы президента он мог помочь ему работой, если бы сильно захотел, прояви немножко усердия. Не страдал бы так тогда Самтыров, не чувствовал бы себя в конце жизни таким одиноким и ненужным.

«Жизнь как бумеранг,» – бормотал он про себя. – Все: и хорошее, и плохое когда-нибудь возвращается обратно. Помог бы тогда Самтырову, может сейчас сам бы не ходил без работы?»

Турсунбек вздрогнул, сердце его сжималось от боли. Ему хотелось плакать…

Маленькая девочка лет пяти играла возле дома. Увидев её Малабай остановился, сел напротив и протянул пару конфет. Эта привычка у него была наследственной, можно сказать, доброй традицией. Его покойный дед, потом и отец всегда носили в карманах конфеты, чтобы угощать встречных детей. Теперь он продолжает их традицию. Куда бы ни ездил, всегда возвращался с гостинцами. Внуки тоже привыкли, каждый день ждут, радостно встречают его.

Но та девочка вместе того чтобы обрадоваться, сделала хмурое лицо.

– Не хочу.

Малабай чуть растерялся от ее поведения, в его практике такого случая еще ни разу не было.

Он встал и пошел дальше. Но не успел сделать и десяти шагов, сзади послышался чей -то властный голос.

– Эй, стой!

Малабай оглянулся. Сзади спешно шли двое парней: один толстый лет сорока, второй чуть моложе, худощавый, в очках. Только что их не было видно, видимо выскочили из дома.