…Вот только в случае с картиной учителя прошло слишком мало времени. При этом на протяжении последних лет она занимала то же самое место, что и сейчас; на нее всегда смотрели с одного и того же расстояния, при одном и том же освещении. Так, может быть, именно уникальное расположение, найденное благодаря поразительной чуткости госпожи О, позволяет нам увидеть то, что ускользает от взгляда, брошенного под любым другим углом?

Пока я размышлял над этим, меня неожиданно посетила догадка, постепенно переросшая в уверенность: должно быть, учитель когда-то очень любил эту женщину, и она, вероятно, втайне принимала его чувства.

Глубоко тронутый, я все стоял и смотрел – то на произведение учителя, то на невидящие, но словно вглядывающиеся в картину глаза женщины.

Смерть как будто ознаменовала наступление нового времени года.

Дорогу к дому покойного заполонили машины, и число их постепенно увеличивалось. Дошло до того, что из-за недостаточной ширины проезда они не столько двигались вперед, сколько стояли на месте.

Был март. В воздухе еще веяло холодом, но дышалось уже не так тяжело. Возле машин незаметно собралась целая толпа: пытаясь разглядеть сидевших внутри людей, любопытствующие прижимались носами к автомобильным окнам. Стекла от этого запотевали. Владельцы авто заметно волновались, но отвечали на пытливые взгляды светскими улыбками, словно направлялись на какой-нибудь танцевальный вечер.

Увидев за одним из окон женщину – судя по всему, знатную даму, – которая сидела, бессильно откинув голову, не открывая глаз, и выглядела точно неживая, зеваки начали перешептываться: «Кто бы это мог быть?»

Это была вдова Сайки. Во время очередной остановки, которая длилась, кажется, даже дольше, чем все предыдущие, вдова пробудилась от своего летаргического сна. Сказав что-то водителю, она сама открыла дверцу и вышла из автомобиля. В тот же момент стоявшие впереди машины возобновили движение, и автомобиль дамы, оставив свою владелицу на обочине, тоже поехал.

Почти одновременно с этим люди заметили, что к госпоже Сайки сквозь толпу, которая то скрывала женщину, то вновь отступала от нее, словно волны, играющие с обломками корабля, направляется некий молодой человек: шляпы на нем не было, волосы выглядели взъерошенными. Приблизившись, он тепло улыбнулся даме и подхватил ее под руку.

Только когда паре удалось наконец выбраться из толпы, госпожа Сайки осознала, что опирается на руку незнакомца. Отстранившись, она подняла на него вопрошающий взгляд и произнесла:

– Благодарю вас за помощь.

Поняв, что дама его не узнала, молодой человек слегка покраснел и представился:

– Меня зовут Коно.

Даже услышав имя своего спасителя, женщина не смогла припомнить никого, кто был бы похож на этого юношу, однако утонченность его облика подействовала на нее до известной степени успокаивающе.

– Отсюда не очень далеко до дома господина Куки? – спросила она.

– Нет-нет, совсем не далеко, – ответил молодой человек и растерянно посмотрел на спутницу.

Женщина неожиданно остановилась.

– Скажите, а не найдется ли поблизости места, где можно было бы отдохнуть? Я отчего-то чувствую себя не совсем хорошо…

Рядом нашлось небольшое кафе. Пара зашла внутрь: от столиков пахло пылью, а листья высаженных в горшки растений выглядели блекло-серыми. Молодого человека очень обеспокоило увиденное, ведь с ним была дама, но та, похоже, не придала этим мелочам особого значения. «Кто знает, – подумал он, – быть может, ей кажется, что это ее скорбь окрашивает листья растений в серый цвет».

Заметив, что с лица женщины начала сходить мертвенная бледность, молодой человек с легкой запинкой произнес: