– Хе-ей… щстт… – зашептали голоса в голове.

– О не-е-т! – проворчал я, сжимая чехол в руках.

Только этого не хватало! Я бросил взгляд на соседей. Во встроенном в руку кармане у меня лежали таблетки, но не хотелось доставать их при всех и привлекать лишнее внимание пассажиров.

– Ккк… ааллщщ… – крыльями бабочки шелестело эхо.

Поднялась головокружительная тошнота, сердце беспорядочно застучало где-то в горле так, что я начал задыхаться.

Бортовой компьютер снова что-то объявил, но мне было не до него.

Онемевшими пальцами я нащупал застёжку ремня безопасности, он не поддавался. Тетракостюм сам собой расслабился на шее, на руках засветились красные линии, соединяющие костюм с нервной системой.

– Оставайтесь на месте, у вас понижается давление. Начинаю вводить успокоительное, – перед глазами всплыло предупреждение центральной амультары.

– Уууди… айср, – в голове щёлкало и трещало на разные голоса.

Не осознавая, что делаю, я закинул на плечо укулеле, и, отстегнув, наконец, ремень и соскочил с кресла в проход.

– Айсс… илле…

Как душно! Подальше от всех, надо забиться в угол и хотя бы вздохнуть.

Я принялся щипать себя за щёки и шею.

– И-и-и-и-и-у-у-у, – взревели сирены. – И-и-у-у-у.

Это где? На борту?

– Дррр… гги-и… брр, – звуки в голове и снаружи слились.

Свет замигал.

– И-и-у-у-у. И-и-у-у-у.

Пол накренился влево, и я рухнул, цепляясь за кресла. Крики. Сирена. Включились аварийные огни. Треск. Я попытался найти опору. Вспышка света взрезала пассажирское помещение. Прищурившись, я поднял глаза. Со страшным гулом ветра потолок прорвали гигантские чешуйчатые кольца и сжали дирижабль. Я покатился за сидения вслед за проваливающимся полом. Ударился о стену, и моё сознание рухнуло в чёрную бездну.

***

Едва очнулся, никак не мог понять, где я и зачем. В глазах плавал туман, смазывающий очертания окружающего мира. Закрыл их и начал анализировать своё состояние, отправив запрос центральной амультаре, но она молчала. Укулеле всё ещё была у меня в руках. Судорожно ощупал чехол – цела… Фуф.

Воздух морозными цветами распускался в лёгких и колол своими шипами. Я открыл глаза. Тетракостюм отключился.

Поверхность вокруг сияла нестерпимым светом. Что это за дрянь? Покрасневшими пальцами ощупал заледеневшую корку, на которой лежал, она противно царапала кожу. Рядом валялось пустое пассажирское кресло, я приподнялся и выглянул из-за него: обломки дирижабля дохлыми воронами разбросаны на белой земле.

Змея длиной с многоэтажный дом ползала среди останков корабля и, казалось, отгрызала головы пассажирам. Не поверив увиденному, я заморгал, настраивая фокусировку. Не помогло. Похоже, связь с центральной амультарой повредилась: не получалось увеличить изображение. Я треснул себя по виску. Свет в глазах мигнул. Не зная, что делать со змеёй и кого звать на помощь, я лёг за кресло и замер, стараясь успокоить дыхание, которое казалось оглушительно громким в ледяной пустыне.

Краем глаза обозревал окрестности. Меня отбросило от основной части дирижабля, и змея, попировав на развалинах, свернула тело пружиной и прыгнула в небо. Я тупо проводил её взглядом.

Долго лежал, опираясь на кресло. Вдруг змея вернётся? Пальцы не шевелились, руки превратились в замороженные и бесполезные клешни, мысли ворочались, как сонные макаронины, я медленно осознавал своё положение.

Где же грузовой дирижабль? Где мама? Они так и не вылетели? Сколько часов прошло?

Я не выдержал, выскочил из укрытия и закрутил головой: просвет в небе либо закрылся, либо оказался вне поля зрения. Не было и останков грузового дирижабля. Впрочем, он мог лежать поверженный в соседней горной чаше. Я понадеялся, что он не успел вылететь, и на Святой Земле получили предупреждение от нашего борт компьютера, когда включилась аварийка.