– А мне всегда больше нравилась Эльдра, – продолжила София, чуть улыбнувшись. – Богиня света и справедливости. Она такая… чистая. Ты знаешь, у нее есть золотой жезл, «Луч рассвета». Он способен раскрывать ложь и пробивать любую тьму. Говорят, что, если нужно, он превращается в оружие. Не грубую силу, как у Агнисара, а что-то изящное. Справедливое. Я всегда думала, что если бы у богов были такие вещи, чтобы бороться за правду, то и у нас был бы шанс изменить этот мир к лучшему, – ее взгляд устремился вперед, к осенним деревьям, словно она видела в их желтых листьях отблески чего-то большего.

Она помолчала немного, а затем, повернувшись к Дориону, вдруг спросила:

– А у тебя кто любимый бог?

Дорион усмехнулся, пытаясь разрядить обстановку и немного повеселить девушку легкой шуткой.

– Ну, как и все жители Элтрании, конечно же, я люблю Агнисара, – протянул он, но, заметив ее прищуренный взгляд, добавил: – Ладно, честно? У меня нет любимого бога.

София слегка удивленно подняла брови, и он продолжил, пожав плечами:

– Родители в детстве пытались приобщить меня к Агнисару. Ну, ты знаешь, как это бывает: рассказы о его силе, жертвенные подношения, праздники. Но… не знаю. Чем больше они пытались, тем больше это казалось мне пустым, – он замолчал на мгновение, подбирая слова. – Наверное, я просто никогда не чувствовал в этом искренности. Для меня это все было как обязаловка, что ли. Как будто я должен поклоняться ему просто потому, что все вокруг так делают.

Он посмотрел на Софию и чуть улыбнулся.

– Может, я просто не создан для таких вещей.

Осень надвигалась все стремительнее. Небо часто затягивалось тучами, дожди становились холоднее, а ночи длиннее. Погода, точно подталкивая их к действиям напоминала, что дальше откладывать решение нельзя. Дорион провел несколько дней, раздумывая над тем, как им лучше добраться до столицы. Он обходил конюшни, говорил с торговцами и караванщиками, но цены за место в караване или экипаже оказались слишком высокими. Наконец, ему удалось договориться об аренде старого коня, отдав за это последний дартон. Конь, пусть и не первой молодости, был надежен и должен был доставить их до окраин столицы к вечеру следующего дня.

Однако Дорион все еще не знал, захочет ли София покинуть город. В последний вечер перед отъездом он пригласил ее на прогулку по узким улочкам Брокрейна. Вечер был прохладным, воздух пах дождем, а желтые фонари, горевшие вдоль улиц, придавали городу уютный, но немного печальный вид.

Когда они остановились на одном из мостов, откуда открывался вид на реку, Дорион наконец решился заговорить.

– Софи, я хотел поговорить, – начал он неуверенно, опустив взгляд на перила моста. – О нашем дальнейшем пути и о… Виктории.

Ее глаза, которые до этого блуждали по отражениям света в воде, медленно повернулись к нему. На лице читалась усталость, но во взгляде была готовность слушать.

– Что именно ты хочешь сказать? – тихо спросила она.

Дорион вздохнул, собирая мысли.

– Я не знаю, как ты все это выдерживаешь, Софи. Все, что случилось, я не могу перестать думать о том, что мы могли поступить иначе, – он замолчал, пытаясь подавить дрожь в голосе. – Если бы я настоял, чтобы мы вернулись или подождали караван… может, Виктория была бы жива.

София долго молчала, опустив взгляд. Ее пальцы дрожали, пока она сжимала подол своего плаща.

– Я тоже думаю об этом, – прошептала она наконец. – Но я не виню тебя. Я… – ее голос дрогнул, и она выдохнула, пытаясь взять себя в руки. – Я думала, что все будет иначе. Я даже надеялась, что между тобой и Вики что-то было.