София, шедшая немного впереди, казалась крепче своего спутника, но ее молчание выдавало обратное. Ее лицо было лишено прежней мягкости и тепла, взгляд стал пустым, устремленным куда-то вдаль. Она шла медленно, равномерно переставляя ноги, будто они двигались сами по себе, без ее воли. Каждый шаг был таким же механическим, как и выражение лица. София не замечала ничего вокруг: ни холодного ветра, ни обломков скал, ни редких проблесков солнца, с трудом пробивающегося сквозь тяжелые серые облака. Ее сознание застряло где-то далеко, за гранью реальности.

Завывание ветра между скал дополняло общую картину угнетающей безысходности.

Дорога была хорошо утоптана, ее каменные ступени, поросшие мхом и местами обвалившиеся, свидетельствовали о том, что здесь проходило множество путников. Даже эти следы человеческой жизни не добавляли уверенности. Для них дорога была не спасением, а лишь продолжением их внутренней борьбы – шагом прочь от ужаса прошлого, на встречу новым испытаниям.

Часы медленно тянулись, пока они продвигались по серым склонам. Казалось, что дорога была бесконечной, и каждый шаг становился все тяжелее. Наконец перед их уставшими глазами появился первый признак приближающейся цели: частокол дозорного поста. Это укрепление, раскинувшееся на ровной площадке, казалось почти нереальным на фоне сурового пейзажа. Высокий деревянный забор защищал небольшой лагерь, где виднелись палатки, стойла для лошадей и оружейные стойки. В центре лагеря горел большой костер, его яркое пламя манило изможденных путников словно маяк посреди безликой пустоты. На сторожевой вышке замер дозорный, его фигура была неподвижна, лишь зоркий взгляд скользил вдоль по дороге.

Облегчение едва коснулось сердец путников, когда они подошли к воротам. Усталость давила, не оставляя места даже для кратковременной радости. Часовой, заметив их приближение, поспешно послал одного из дозорных на помощь. Молодой радан выбежал навстречу, его лицо озарила сочувственная улыбка. Он быстро оценил их состояние и, не дожидаясь объяснений, подхватил Дориона под руку, помогая ему сделать последние шаги.

– Давайте, я помогу. Выглядите так, будто вы прошли через Инферно, – сказал он сочувственным тоном, хотя в его глазах скорее читался интерес.

Дорион уже почти не слышал его слов. Пересекая ворота, он вдруг почувствовал, как его ноги больше не подчиняются ему. Последние силы покинули тело, и он рухнул на землю, более не способный передвигаться. Его сознание померкло, и единственное, что он уловил, было тяжелое дыхание, словно звуки далекого шторма.

– Эй, спокойно, парень, мы здесь, – голос дозорного был мягким и уверенным, но слова доходили до сознания лишь обрывками. Дозорные подняли его и, поддерживая под руки, понесли в одну из палаток. Лекарь, быстро осмотрев раненного гостя, начал обрабатывать его раны.

София, тем временем, осталась снаружи. Ее состояние хоть и было физически легче, но душевные раны, которые она не могла скрыть, оказались куда более глубокими. Она сидела на камне неподалеку от костра, плечи были опущены, а руки безвольно лежали на коленях. Взгляд был устремлен в пустоту. Дозорные пытались задать ей вопросы, но она отвечала лишь молчанием. Ее губы шевелились, девушка пыталась что-то сказать, но звуки застревали, не достигнув ее губ.

Прошло два дня, и лагерь жил своей обычной жизнью. Часовые менялись на постах, оружие звенело на тренировочной площадке, а костры горели, освещая серую местность. Однако эта обыденность никак не касалась двух путников. Дорион большую часть времени проводил в полудреме, едва открывая глаза, чтобы поесть или глотнуть воды. Лекарь уверял, что он быстро оправится, если только даст себе немного времени.