Таланов внимательно изучил списки погибших и обнаружил, что там нет никого из тех, кто лежал в госпитале около Мценска, значит, это были совершенно новые молодые добровольцы, которые были призваны в январе сорок четвертого. Такие тяжелые воспоминания часто появлялись у всех тех, кто служил в этой дивизии и знал, что из первого боя на западном направлении редко кто возвращался живым.

– Дадим технику, можете не волноваться. Снарядим сопровождающего санинструктора или фельдшера всем необходимым. Задача: упредить продвижение врага, – ответил Таланов, так как он нес ответственность за состояние всех боевых снарядов. – У противника большие потери. Дивизия захватила много техники, в том числе и тяжелые орудия.

Дни шли за днями, а от Ивана в родной Саратов не было ни писем, ни других сообщений. Анна потеряли счет дням.

Однажды Кузнецов пригласил Нину к себе и сообщил ей, что он знает, что об их семье написал какой-то журналист в их местной газете под заголовком «Есть такая семья», но подпись поставил в качестве псевдонима.

На что Нина ответила смехом и упреком, что это обычное дело, когда о маме кто-то пишет добрые слова.

– Мои поздравления твоему брату, – сказал Кузнецов и протянул Нине газету, – он получил орден по линии Минюста за проведение операции по обезвреживанию противника в тылу врага.

– Так точно, – Нина чуть не разрыдалась, она решила написать письмо маме и сообщить об этой радостном известии. – Поздравь его от меня. Его разведподразделение было внедрено в тыл противника. Наши успехи сопоставимы с достижениями всех родов войск!

– Обязательно передам твою просьбу в центр, а вот собственно и радиограмма от него, когда он был в Ельни, – Виктор внимательно изучил лист, на котором была написана радиограмма, которую тот передавал в течение целого дня и ночи во все подразделения армии и о своем намерении внедриться как можно скорее во вражескую разведгруппировку.

На что командование Белорусским фронтом отреагировало положительно.

– Точно так, – Нина опешила, когда увидела у Кузнецова на столе радиограмму от брата Вани. – Приходи сегодня в санчасть, мы обсудим этот его маневр. У нас есть… – Нина замялась, ей нечего было предложить подполковнику, но она вышла из положения. – Примерно в восемь часов вечера, когда мы обойдем с тобой все окопы.

Граница Польши

Они пересекли границу Польши. Нина решила найти ту самую приграничную территорию, о которой ей рассказывала мама, о чем ей поведал Иван, где он познакомился со своей будущей женой – Эльзой.

Но они проехали на грузовике с санчастью мимо этой приграничной территории вечером. Она видела эти два заведения «Эссен» и «Гер Хаус», но никого на пороге. По-видимому, здесь уже побывали до них фашистские оккупанты. Здания были закрыты. Однако на первом этаже гостинице горел свет.

Она написала в своем дневнике, что этот вид напоминал ей старый заброшенный довоенный мир, когда они с семьей путешествовали по Белоруссии в приграничной зоне и днем через границу видели шикарный отель и магазин с большим количеством людей вокруг.

Значит, отель пришел в упадок, а магазин закрылся в силу обстоятельств. У Нины была точная информация, что Ваня поехал в Польшу для наведения связей со своим подразделением разведгруппы Абвера. Она представила его в фашистской форме и испугалась, потому что знала его способности к перевоплощению и умению общаться на иностранных языках. Ранение изменило его внешность, но внутреннее содержание осталось прежним. Это было наилучшим решением его проблемы по внедрению в стан противника.

Он прекрасно знал информацию относительно всех концентрационных лагерей, которые они должны были закрывать в короткие сроки, и это даже было хорошо, что у него был пропуск в ставку командования. Вся информация стекалась туда, и он мог передать в центр свои донесения относительно решения ликвидации этих лагерей смерти.