Аля была шапочно знакома с этими женщинами: у обоих мужья погибли на фронте и они воспитывали сыновей-подростков в одиночку. Наверное, именно поэтому они Алю и недолюбливали.

Костик уже отыскал своего приятеля- белобрысого, худенького Генку- и теперь они с визгом носились друг за другом.

Аля снова поймала на себе завистливый взгляд. Как, должно быть, обе женщины мечтали оказаться на её месте! Ведь с их точки зрения, она просто баловень судьбы. У неё все есть: муж, хоть и инвалид, но зато непьющий и хорошо зарабатывает; работа; своя комната, да не где-нибудь в подвале, а в просторной, светлой квартире. Просто идеальная жизнь? Чего еще желать?

Если бы они узнали, что Аля по ночам плачет в подушку, то страшно удивились бы. С жиру разве бесится?

И в самом деле, чего же ей не хватает? Почему она несчастна? Может быть, оттого что муж иногда во сне зовет другую женщину?

Они никогда не рассказывали друг другу о своем прошлом. Впрочем, у Али, вышедшей замуж восемнадцатилетней девчонкой, никакого прошлого не было.

– Мама, мама, смотри!– Костик протягивал ей пеструю бабочку.

– Давай отпустим её, хорошо?

Аля поцеловала сына в макушку и разжала маленькие пальчики.

Бабочка весело взмахнула крыльями и улетела. Сколько она еще проживет? День? Два? Умрет сегодня вечером?

Аля снова вернулась мыслями к тетрадке. Откуда она взялась на антресолях? Осталась от прежних жильцов?

На обратном пути Аля бросила взгляд на кромку газона- тетради не было!

Её взгляд упал на мальчонку лет десяти, сидевшего на корточках рядом с мусорными контейнерами. В руках мальчик держал ту самую выцветшую тетрадь и, похоже, собирался выдрать из неё лист.

Неожиданно для самой себя Аля ринулась к мальчишке и резко выхватила тетрадь из загорелых рук.

– Тетя, вы чего?!– обиделся ребенок.

Не говоря ни слова, Аля сунула тетрадь в сумку, схватила Костика за руку и направилась к подъезду.

Едва зайдя в лифт, она достала тетрадь, открыла ее и торопливо пробежала глазами первый лист, исписанный красивым, четким почерком.

– Снова кормишь голубей?

Вика захлопнула окно и стряхнула с ладони остатки пшена.

–Опять дворничиха будет ругаться, что голуби всего Ленина засрали.

Вика хихикнула.

Во дворе их дома, неизвестно кто, когда и зачем, установил карликовую, около метра, фигурку вождя мирового пролетариата. Ленин сроду в их дворе не бывал; и никто из его соратников тоже не был здесь замечен. Возможно, какой-то чиновник или партийный деятель решил перед кем-то выслужиться, и теперь крохотный, выкрашенный в серебристый цвет вождь, напоминавший языческого божка, стоял рядом с круглой клумбой посреди двора, периодически страдая от жирных окрестных голубей.

– Вика! Телефон звонит.

Сметая все на своем пути, девушка бросилась в прихожую.

–Алло?

Да, это был тот самый звонок, которого она ждала. Неделю назад Вика направила в редакцию одного толстого журнала свои рассказы и статьи, и теперь должен был быть вынесен вердикт.

Вскоре, с загадочной улыбкой на губах, Вика вошла на кухню. Её мать, Елена Петровна, полная женщина лет пятидесяти, в синем байковом халате, с аккуратно уложенными в пучок длинными волосами, колдовала над плитой. В ковшах, сковородках, кастрюльках что-то размешивалось, жарилось, шипело и скворчало: в гости должен был приехать двоюродный брат с женой.

– Это они?– не поворачиваясь, осведомилась Елена Петровна.

–Да!

Вика мотнула головой так, что в шее что-то хрустнуло.

Елена Петровна наконец оторвалась от кастрюлек и вопросительно посмотрела на дочь.

–Берут?

Вика зажмурилась и счастливо улыбнулась.

–Да! Да! Да!

Она вскочила, обхватила мать руками и, если бы женщина не была чрезмерно грузной, они , вероятно, пустились бы в веселый пляс.