Андерсен отдернул руку, будто обжегся.

– Да из искры и вспыхнет пламя.

Христоф стоял, не шелохнувшись, но журналист видел, как в его глазах рушились церкви, умирал объятый пламенем город. Но в один миг что-то сменилось в нём, будто нечто важное всплыло из взъерошенной историей памяти. Капитан дотронулся до чернеющего корешка и отряхнул его.

– Я читал ее, – капитан открыл книгу, – Давно, совсем мальчишкой, я пробрался в закрытую часть библиотеки и нашел ее. Потратив уйму времени на перевод, я сумел прочесть записи об одной из экспедиций. Она искала золото. Некогда награбленное и погребенное под землей, оно представляло из себя огромную ценность. Про него ходит в тех краях одна легенда. Говорят, когда команда предавала земле свои богатства, мимо проходила настоятельница монастыря. Капитан побоялся за сохранность своих сокровищ и велел отрубить ей голову. Девушку похоронили там же, в Мельничной бухте, в одной яме с золотом. С тех пор все корабли, приплывавшие к проклятому берегу, бесследно исчезали, а местные стали рассказывать про девушку в черном одеянии с окровавленной шеей, появляющуюся каждый вечер на пустынном берегу. Та экспедиция тоже бесследно пропала.

Христоф провел пальцем по старинной карте.

– Она снится мне иногда. Снится песок, снится та пустынная бухта. И я думаю, а чего стоили кому-то эти книги, какие жертвы были принесены пылающей стихии, чтобы та позволила им остаться в живых? И каждый раз, когда на горизонте из тумана выплывает тонкая полоска песка, я вспоминаю эту легенду. Вспоминаю и многие другие, о таких же моряках, об их сокровищах, о радости и печали, об огне и море, что вместе с ветром тянет песнь о жизни, о жизни бесконечной и обо всем, что наполняет ее. Это все, что терзает меня долгие годы.

Андерсен посмотрел ему в глаза. В них бушевало море. Где-то в глубине зала проснулся ветер. И Христоф прошептал:

– Это все, что нельзя забывать.

– Вы верите в параллельные миры, Мисс Агнет? – спросил молодой человек лет двадцати, садясь на покосившуюся скамью в белой обшарпанной беседке, в продолжение разговора, явно его слегка утомившего, но являющегося столь интригующим, что он не посмел бы оборвать его даже ради положенного вечернего чаепития. «Хотя может и стоило бы,» – пронеслось у него в голове в тот момент, когда он облокотился на беседку, на лету закидывая ногу на ногу.

Его собеседница стояла, опершись на колонну и рисуя пальцем очертания древних растений, ища их в хитрых завитках резного дерева. Молодой человек наблюдал за ней, не смея даже дышать, чтоб не прервать погружение в ниши памяти, туда, где на полках пылятся воспоминания по соседству с забытыми эмоциями и событиями, которые прошли настолько давно, что ныне их сложно отличить ото снов.