– Нет, – резюмировал Майк, – притворяться не стоит. Я – пас. Что это все значит?

Терри щелкнула языком, словно учительница, которую довели до ручки отсталые ученики.

– Вы что, не слышали?

– Чего именно?

– Того, что Адела сказала про марки.

– Простите, упустил.

– Спинк утверждает, что их подарил ему младший Росситер…

– Бывают же гады! – вставил граф.

– … и как-то уговорил Стэнвуда выступить в его роли. На вопрос Аделы Стэнвуд ответил «Да». Теперь ясно?

Майк свистнул. Истерзанный граф попросил его не свистеть, и Майк обещал сдерживаться, но объяснил, что первый свист вызван сложностью ситуации.

– Однако мне пришла в голову мысль, – заверил он. – Марка у змия?

– Еще нет. Он попросил ее после обеда, но Адела сказала, что лучше подождать до тех пор, пока Дезборо поедет в Лондон. По ее словам, он знает нужных людей и выручит больше.

– Умно.

– Спинк попытался спорить, но Адела его прихлопнула.

– Очень хорошо. У нас есть передышка. Если хотите – отсрочка.

Лорд Шортлендс не внял утешениям.

– Ну и что? Все равно он ее получит не сегодня – завтра.

– Отсрочка, любезный Шорти, исключительно важна. У меня есть план.

– План, – пояснила Терри.

– Да, именно – план, – поддержал ее Майк. – Не удивляйтесь, вы знаете, как я умен. Пока вашего Дезборо терзает подагра, мы не будем сидеть сложа руки. Друзья, мы ее украдем.

– Что!

– У-кра-дем. Умыкнем. Стащим. Когда противник низок и подл, жантильничать нельзя. Его девиз – «Все дозволено». Что ж, переймем его и мы.

Справедливая Терри считала, что удачные мысли надо хвалить, даже если это и повредит их автору.

– Замечательно! – сказал она. – До чего же приятно встретить прирожденного преступника. Видимо, это – одна из тех глубин, о которых вы говорили?

Совесть пятого графа оказалась менее гибкой. Он задумчиво щупал подбородок.

– Я красть не могу.

– Почему это?

– Какого дьявола…

– Шорти!

– Отец ваш прав, – сказал Майк, – и я его понимаю, мало того, уважаю. Не хочет пятнать старый добрый герб. Не беспокойтесь, Шорти, вы просто возвращаете собственность владельцу. Альбом принадлежит Терри.

Она покачала головой.

– Спасибо, но это не пройдет. Шорти знает, что я не собирала марок с детства.

– Ценный экземпляр достался вам в те годы. Я хотел об этом напомнить, когда мы вылезали из машины, но Шорти был уверен, что она принадлежит ему, и я его пожалел. Ну, обратите взор в прошлое. Вы сидите в классной, перемазанная клеем, и рассматриваете марки. Я вхожу и говорю: «Привет. На марки смотрите?» – «Да», – отвечаете вы. – «Что-то их немного», – замечаю я и прибавляю, что как раз получил альбом в подарок от дяди, который еще не знает, что в школе это утратило престиж.

– Ах ты господи! Помню.

– На это я и уповал. Итак, я подарил марки вам.

– Не зная, что это – золотые россыпи.

– На что мне россыпи? Мы, Кардинелы, щедры к тем, кого любим. Представьте, какие из нас получаются мужья.

– А мы, Кобболды, не принимаем ценных подарков от красавчиков из Голливуда.

– Я совершенно на них не похож. И потом, что значит «не принимаем»? Вы его приняли.

– Могу вернуть.

– Лучше отдайте Шорти.

– Прекрасная мысль. Так и сделаю. Видишь, Шорти, марка – твоя. Поблагодари дяденьку.

– Спасибо, – рассеянно сказал граф. События развивались слишком быстро, словно он попал в водоворот. Кроме того, он ощущал, что тут есть какая-то неточность.

– Кончилась духовная брань, – продолжал Майк. – Ваша совесть может поплевать на ладони и взяться за дело. Вы согласны?

– Д-да… К-конечно… Но…

– Что такое?

– Эта проклятая марка стоит полторы тысячи. Я не могу отнимать у тебя столько денег, – обратился он к дочери. – Лучше одолжи мне две сотни.