– Дворецкий?

– Да. Сложная проблема. Стэнвуд задумался.

– Оба вы жениться на ней не можете.

Лорда пленила такая ясность мысли. Молод, а мудр!

– Вот именно. Что вы мне посоветуете?

– Проще всего выгнать дворецкого.

– Я не могу. «Мой» я сказал, не подумав. Платит ему моя дочь, Адела. Слуги – в ее ведении, и она не уступит.

– Смотрите-ка, как я с Огастесом! Ну, тогда надо его затмить.

– А как? Он исключительно хорош. Вы бы видели его. У него один недостаток, играет на скачках.

– Он, часом, не знает, кто победит в пятницу?

– Вряд ли. Он вечно проигрывает. На это я и надеюсь. Элис не нравится, что он зря тратит деньги.

– Элис?

– Ну, кухарке.

– На которой вы хотите жениться?

– Той самой. Ей нужен надежный муж. На ее взгляд, я надежен.

– Да?

– Я это знаю из верных источников.

– Что ж, дело в шляпе. Главное – не сдавайтесь. По-моему, вы перетянете.

– Правда, мой мальчик? Вы меня утешили. Однако есть еще одно препятствие. Она требует, чтоб ее жених, кто бы он ни был, купил кабачок за двести фунтов.

– Значит, нужны деньги?

– Вот именно. Как всегда. Я живу давно, пятьдесят два года, и все больше в этом убеждаюсь. Да, пятьдесят два, сегодня мой день рождения.

Стэнвуд откинул голову и запел густым басом:

Пятьдеся-ат два, Пятьдеся-ат два, А седа ли го-ло-ва В пятьдеся-ат два? Я уже не молодой, Но здоровый и живой, И доволен я собой В пятьдеся-ат два.

Он остановился и сжал руками виски. Именно о таких промахах говорили ему друзья. Ну что это, петь всякую чушь, да еще откинув голову!

– Простите, ради бога, – сказал он, вставая. – Пойду, умоюсь холодной водой. Вы никогда не ощущали, что вам ввинчивают в череп раскаленные болты?

– Бывало, – с тоской отвечал лорд, – давно, в молодости. Вот помнится…

– Конечно, лучше приложить лед, – сказал Стэнвуд, – но глупо заказывать ведро льда и совать в него голову. Может, и вода ничего.

Он удалился, а лорд Шортлендс погрузился в думы, приоткрыв рот.

Думал он о том, как развлекается миссис Пентер в этом Уолэм Грин. Думал и о Терри, надеясь, что она купит хорошую шляпу. Думал о здешнем напитке, не заказать ли еще, но решил, что не стоит. И тут мысли его перенеслись к таким предметам, что он мгновенно протрезвел, словно все эти часы пил молочное пиво.

Мудро ли, спросил он себя, разумно ли доверять тайну своей любви этому милому юноше? А вдруг через него что-то дойдет до Аделы?

Разум, однако, его успокоил. Они с милым юношей – как корабли в ночи. Встретились, побеседовали, и больше никогда не увидятся. При чем тут Адела? Словом, беспокоиться не о чем.

Успокоенный и приободренный, но нуждающийся в подкреплении, он стал искать взглядом Алоизия Макгаффи и увидел, что на него глядят очень красивые близнецы, слившиеся по рассмотрении в одного человека, незаметно присевшего к соседнему столику. Как ни странно, человек этот (заметим, в сером костюме) поднялся, подошел к нему и сказал:

– Здравствуйте.

Лорд Шортлендс помигал, а потом осторожно ответил:

– Здравствуйте.

Шестнадцать лет назад у него занял пять фунтов вот такой незнакомец в баре. Фунты не вернулись; и сейчас, имея при себе двенадцать купюр, лорд подумал: «Осторожно, Клод Персиваль Джон Деламер».

– Я не ошибся? – продолжал незнакомец. – Вы лорд Шортлендс?

Решив, что это признать можно, боязливый пэр ответил: «Да», а молодой человек сообщил, что он так и знал, поскольку пятый граф почти не изменился, даже помолодел.

Придерживая карман, лорд Шортлендс ощутил, что незнакомец ему нравится.

– Вы меня не помните, – говорил тот. – Это естественно, мы давно не виделись. Ваш сын Тони как-то пригласил меня на каникулы. Моя фамилия Кардинел.