– А мне подарили вот такой галстучек, – Витька в шутку завязывал на себе галстук ядовито-зеленого цвета, который нельзя было одеть в приличное общество, и театрально крутился около зеркала.

– Вить, сколько мы с тобой сэкономили, – постаралась сгладить теперь уже еще более ощутимые расходы Лариса. Ведь, столько одежды мы бы никогда не купили. Пятна попробуем отстирать, дырочки зашить, но, цвет красивый, ткань и фасон интересные. Таких вещей у нас, все равно, не купишь. Буду воображать. Никто и не догадается, что они старые. И колготок Светке с Люсиком на год хватит. А эти джинсы, можно будет кому-нибудь продать, тогда проживем до получки! Но, кому? И лучше, если бы они были тебе как раз, но они очень большие! – приложила Лариса джинсы к мужу.

– А сколько мы с тобой истратили, – шутливо закатил глаза к небу Виктор и поправил зеленый галстук. – Твои французы обошлись нам в нашу общую месячную зарплату.

– Да ладно, Вить, – успокоила мама. – Я вам помогу. Вот получку получу и еще денег дам. И вы мне ничего не возвращайте. Проживем! А Аня хорошая женщина, что смогла, то и привезла. Дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Это нам кажется, что им там легко живется.

– Наши люди в булочную на такси не ездят! – засмеялись вместе Лариса и Виктор, подразумевая и отель высокого уровня, и саму поездку, которую совершала Аня. И не одна! А с внуком и снохой! И не первый раз!

– Где мы летим? – подумала Лариса, стараясь по времени рассчитать расстояние. Внизу были облака сплошным слоем, и понять где и над чем пролетал самолет, было не возможно.

– Вы будете курицу, рыбу или мясо? – спросила стюардесса, подъехав с коробками обедов.

– Дайте рыбку и томатный сок, – попросила Лариса. Обед успокаивал, и сокращал время полета. Но, теперь Ларисе хотелось вспомнить все до конца, до того самого момента, как она, наконец, смогла полететь во Францию. А пока ее воспоминания тянули только наполовину. Она хотела уложить все в голове по-порядку, вспомнить все лица, и еще представить, как все будет во время ее приезда, чтобы потом сравнить.

– Да, еще потренируйся во французском, – посоветовал ей внутренний голос. – Достань книжечку – переводчик.

– Ой! А я ее засунула в чемодан! – вспомнила, с сожалением, Лариса. Она повторила несколько запомнившихся фраз, пока ела обед. – Же манж, – произнесла она. – Это значит, я ем. Бонжур мез ами4, Коман тале ву?5 – Кое-что помню! – обрадовалась она. А когда с обедом было покончено, она снова облокотилась на спинку кресла и стала вспоминать.

– И так, на чем я закончила? – задала она сама себе вопрос.

– На том, как вы смеялись на эту кучу барахла.

– Мы не смеялись, а удивлялись. Как это богатые французы, жители капиталистической страны, где всего полно, где скидки и распродажи, где у всех машины и дома, не догадались привезти подарки из магазина, хотя бы для детей?! И, конечно, нам было смешно на наши подвиги. Ухнуть за один день две месячные зарплаты! А потом выгадывать рубль на обед!

– Не надо было! – воскликнул внутренний голос. – Хватило бы и чая с тортиком.

– Но, по-другому мы не могли. Хотелось сделать им приятное. Все-таки, приехали раз в жизни, и мы могли их больше не увидеть! Да и цены были такие, пальто купить – два месяца работать. Сапоги – еще месяц работы. Также и с сувенирами. Но, это были наши проблемы. Куда денешься. Да, и подумаешь, время прошло, мы стали жить лучше. Черт с ними с деньгами! – махнула рукой Лариса. Зато, Аня нас любит. У нее сложился рефлекс, как ты скажешь, видеть в нас приятное, потому что мы делали для нее только хорошее.