– Всяк сверчок знай свой шесток, всяк дятел – свое дупло, и всякое органическое соединение, эстетически выражаясь,– свою прорубь. Ты бди-бди, да не забуривайся, – учил меня Платоныч, – иногда не грех и проспать. Начальство не любит излишнего рвения ни в чем, служение начальству не терпит суеты.

Святая правда. Как он был прав; боже, как он был прав! Ну почему мы не ценим пророков в своем отечестве?! Мне бы и следовать его заветам. Так нет же, слаб человек. Я уже из долгов вылез, даже накапливать стал, жена меня зауважала, за столом первому подает. Да где-то перестарался я, перегнул палку, как говорил наш мудрый Платоныч, мало спал на посту – жадность заела.

Короче, повысили меня и перевели охранять бухгалтерию. А там одни бумаги. Бдел я, бдел, но никто за бумагами ночью не приходил. Теперь надо опять с Платонычем советоваться. Этот великий человек снова что-нибудь придумает, как в этих обстоятельствах заработать на хлеб с маслом.

Как-то вечером позвонил мне приятель.

– Привет, Серега.

– Привет, что-то давно не звонишь.

– Дела, дела. А вот сейчас до зарезу нужна твоя помощь.

– Помогу, чем могу.

– Ты же у нас поэт?

– Я – прозаик, сколько можно тебе говорить?

– Ну поэт, прозаик – какая разница, самое главное, имеешь дело с писательством.

– Поэт и прозаик – это две больших разницы, как говорят в Одессе.

– Не буду спорить. Слушай. Есть у меня деловой партнер кавказской национальности. Молодой, красивый, душа-человек. Ну и втюрился в нашу. Встречались долго, но что-то у них не заладилось. Получил, как говорится, гарбуза. На парне лица нет. Около месяца он по ночам писал стихи. Естественно, на грузинском. Читал мне. Утверждает, что и Руставели с Табидзе не написали бы лучше по этому конкретному случаю. Не берусь судить. Но она на грузинском ни бельмеса, как и я. Омари написал на русском словами, но надо опять же написать стихи, прозой он уже изъяснялся.

– Это подстрочник называется.

– Не знаю, как это называется, но парень измаялся, просит найти настоящего поэта, он хорошие деньги заплатит. Но чтоб настоящий, понимаешь?

– Что от меня конкретно надо?

– Я же думал, что ты поэт. Заработал бы и человека спас.

– Ты думал неправильно. Дальше.

– Ну найди, кто мог бы перевести.

– Если лучше Руставели и Табидзе – у меня таких нет.

– Ты же понимаешь, влюбленный…переборщил слегка.

– Я-то понимаю, понимает ли он?

– Я тебя убедительно прошу: помоги. Там видно будет: лучше, хуже. Любовь стихами не вернешь, но уж больно хороший человек. Пиши место встречи – скверик напротив Центрального рынка в 16.00. Будь вежлив и корректен. До свидания.

В назначенное время мы встретились. Молодой, симпатичный парень, хоть и зарос, как Робинзон Крузо.

– Послушяй, дарагой. Дэвушка, я такой не видел ни до, ни после. Пэрсик. Как увидел – так и погиб. Несколько недель не решался познакомиться. Зауважал себя, когда хоть что-то смог сказать при встрече. Думал – буду совсем немой. Ах, какая дэвушка, вай-вай-вай. Если надо, я буду последним нищим, только бы видеть ее. Или, наоборот, буду работать от зари до зари, стану богатым и осыплю ее подарками – только бы вместе быть. Три месяца встречались, я глаз от нее не отводил, зато она по сторонам то и дело зыркала. И вот прихожу, а она меня знакомит: Виктор, школьный товарищ, мой будущий муж. Ну я немного пошумел… посуду… синяки… Но я это не по злу. Просто надо было как-то выяснить отношения, выговориться. Я потом поставил себя на место этого Виктора. Он абсолютно невиноват. Будь я на его месте – разве я отказался бы от такой дэвушки? Пусть выходит замуж, я буду помогать, если надо. Это и будет продолжением моей любви. Так я говорю?