– Пчелы превыше всего, – произнесла бабка. Молитва у них, что ли, перед трапезой. Шовинистическая.

Тёхана (явно верховный жрец) кивнула, поправила футболку с надписью World save bee 2010, насыпала в ладошку колеса трех типов: розовые, коричневые и желтые, – и сунула мне под нос. Это, Любочка, полноценный завтрак. Я соврала, что на диете, мне нельзя полноценный. Не сработало: выбери тогда одну, какая на тебя смотрит. А они все на меня смотрят, таращатся буквально, а я – как Нео. Но у того хоть два варианта, и цвета поблагороднее, и мистический негр в роли предлагающего.

– Савва! – внезапно обратилась бабка к мальчику. – Саввушка, ты сегодня уже промывал мозги?

– Я, бабуль, вчера промыл, больше пока не надо.

– Люба, а хотите, мы вам мозги промоем прополисом?

Тут я поняла, что таблетки – это для детей, а сейчас пошла серьезная тема.

– Вы не бойтесь, я вам покажу.

Бабка, сидя на нижней полке, влила в правую ноздрю вещество из пипетки. Влила – и резко пала через проход лицом о вторую нижнюю полку. Замерла. Лежит, постанывает. Потом садится, взгляд блаженный, щупает себя за темечко: вот досюда прямо дошло, вот до сих пор – чистенько.

Савве, видимо, передалось опьянение бабушки, потому что он подкрался ко мне сбоку, начал тереться головой о шею и подмышку и мяукать. Мур. Мур. Я котик. Давай играть. К счастью, у Саввы оказались нормальные игрушки, а не пластилин из прополиса. Мы расставили на столе солдатиков. Начались боевые действия, я вошла в раж. Давай, кричу, Савва, стреляй вон тому красненькому в башку. А Савва мне строго отвечает: нет такого слова – «башка». Я машинально обернулась на бабку. Бабка смотрела на меня, как я только что – на того красненького. Невероятно, конечно, у меня дома в детстве слова «жопа» не было, а я и то считала, что это запредельное ханжество. И башка, башка точно была!

Тут в вагон проник продавец бижутерии, и я отвлеклась на поединок коробейника с тёханой. Это было как битва экстрасенсов. То есть двух профессиональных впаривателей. Никто не желал уступать. Наконец бабка робко спросила у тёханы: а можно, я это колечко? Конечно, можно, неожиданно легко согласилась тёхана. Но сначала скажи, зачем оно тебе.

– Затем, что женщина «Тенториума» должна себя украшать?

Нет, покачала тёхана головой, затем, что женщина «Тенториума» ХОЧЕТ себя украшать. Колечко в итоге купили, а продавца колец взяли на работу продавцом «Тенториума».

Когда я засобиралась курить, женщины «Тенториума» меня осудили. Я вежливо согласилась: да, привычка вредная, но бросить никак. Женщины «Тенториума» переглянулись.

– Я думаю, цветочная пыльца. Да-да. Пыльца должна помочь.

– Или продукт номер один.

– Или ЭйПиВи.

– Или вот смотрите, прополис еще, он и от курения, и так, на повседневочку. Носа болезни. Слизь, грибочки, соплестой.

Савва напал на меня сзади и укусил в шею: я котик, мур, мур.

Я стояла в тамбуре и курила с наслаждением и думала своими немытыми мозгами: блять-блять-блять.

На выходе из курилки меня изловил Савва: курение убивает, моя мама собирается жить 140 лет, а ты столько не проживешь. Я сказала, что столько мне, пожалуй, и не надо, устану еще. А сколько тебе лет сейчас? – спросил Савва. Я ответила. Да лаааааадно! – воскликнул котик. Я думал, шестнадцать. Ну, хотя бы девятнадцать.

Я поняла по его печальным глазам, что с шестнадцатилетней мной у него вроде как еще могло что-то срастись, но тут уже верняк, по нулям. Савва долго обдумывал противоречие, разглядывал мое подозрительно юное лицо и, наконец, все понял.

– Ты, наверное, делаешь маску Клеопатры из маточного молочка. У меня мама делает. Ей 42, а выглядит на 38.