В магазине Маше для начала накрасили глаза. Она была поражена. Но не тем, что у нее теперь накрашены глаза, а тем, что мама позволила это сделать. Ведь она сама давно пыталась накрасить глаза. Это была своего рода идея-фикс. У одной – накрасить глаза, у другой – не дать этого сделать раньше времени. Алена предполагала, что время наступит лет через десять.

Собственно говоря, что бы после этого ни произошло, Маша уже пришла не зря. Но тут ее одели в это розовое платье, а сверху накинули такую же розовую курточку. Она взяла руку за руку своего старшего товарища Тему (ничего пока личного) и пошла, чуть виляя бедрами, как ее учили. Правда, она забыла упереть на ходу правую руку в бок (научили перед самым выходом), но посмотрел бы я на того, кто в этой ситуации не забыл бы.

После показа для детей накрыли праздничный стол. Было огромное количество пирожных. Маша пробовала их все подряд и категорически отказалась есть только одно, с фигуркой крокодила Гены.

– Нет, мама, я не могу, – покачала она головой.

– Понимаю, дочка, – Алена была, конечно, растрогана. – Но все-таки это только пирожное. Это же не живой крокодил Гена.

– Да нет, мама, – сказала Маша. – Просто я уже объелась. Съешь лучше ты. А то еще кто-нибудь съест.

Когда они вышли из магазина, то встретили старушку, которая просила милостыню.

– Мама, – спросила Маша, – а что, бабушка деньги дома забыла?

Наверное, ей следовало бы рассказать, что на самом деле произошло с бабушкой. Но Алена малодушно решила, что как-нибудь в другой раз. Может быть, и правильно: не в такой день.

Из одного магазина они пошли в другой, в «Детский мир». Там Маша останавливала продавщиц и покупательниц, показывала свои глаза и рассказывала им:

– Вы видите, что у меня глаза накрашены? Меня зовут Маша, фамилия Колесникова, я показывала моду, ходила за ручку с Темой по шпалам.

Люди не понимали, по каким шпалам.

– Ну, по шпалам! – сердилась Маша. – Мама, скажи им! Алена терпеливо объясняла, что шпалы нарисованы в магазине, что Маша выходила из вагончика в розовом платье с розовыми бутонами, а перед тим оттуда вышли крокодил Гена и Чебурашка, которые поехали на отдых.

– Мама, расскажи, как я не стала есть крокодила Гену! – просила Маша.

Алена, вздохнув, рассказывала.

– Понятно? – торжествующе переспрашивала Маша и добавляла, чтобы им было совсем уж все понятно: – Просто у меня сегодня хорошее настроение. Поэтому я могу угостить вас орешками.

И хоть бы один отказался.

У Вани был день рождения. Подарки мы ему дарили спросонья. Не успел проснуться не только он, но и мы. Подарков было много. Поначалу шли довольно странные. Были подарены ботиночки, например. Ну что же это, если разобраться, за подарок? Представьте, что вы ребенок и вам дарят ботиночки. Наверняка ведь вам дарили в детстве ботиночки. Вспомните это чувство недоумения, граничащее с яростью. И никогда не дарите двухлетнему мальчику на день рождения ботиночки.

Ваня был шокирован. Ботиночки – никакой не подарок. В ботиночках ходят, бегают по лужам. Совсем еще недавно в них писали. Но к подарку, внезапному счастью, это не имеет никакого отношения. Ребенок усвоил, что у него праздник. Мы сумели ему это внушить. И теперь Ваня был полностью дезориентирован. Действительно, должно пройти лет все-таки, наверное, по крайней мере десять, чтобы ботиночки и в самом деле стали хорошим подарком мальчику на день рождения.

Положение спасла Маша. Она увидела, в каком, мягко говоря, недоумении находится ее брат, и сказала, что это она дарит ему ботиночки. Не знаю, чем был вызван этот приступ доброты с ее стороны. Девочка вызвала огонь на себя.