– Может, ему что-то важное надо обдумать? Или новый бизнес затевает. Вы ему не мешайте. Придумает – и всё будет как всегда.

– Да ты не понимаешь! – она резко перешла она «ты», – Ему вообще ничего не нужно! Ни-че-го! Из офиса звонят – ноль эмоций. Из банка звонят – ему всё равно! Что-то случилось с человеком, если ему на звонки из банка наплевать!

– Жанна, погоди. Я всё же думаю, что дело не в бокале.

– А тогда в чём? Пить-то Вася действительно перестал!

– Ну и хорошо, чего ты тогда так волнуешься. Это ведь хорошо? Ты сама хотела, чтобы он не пил.

– Хотела. Кто же этого не захочет, если муж каждый вечер на рогах домой приползает. Но с ним одновременно что-то случилось! Вместе с выпивкой он ещё дела забросил! И меня тоже! – заревела она.

– Ну тогда что тебе от меня надо? Только успокойся.

– Нарисуй что-нибудь другое! Что-то для него, не знаю, что. Может быть, меня?

– Как ты не поймёшь, не в рисунках дело. При чём здесь рисунок? Если бы всё было так просто, я бы озолотился давно, картинки малюя на стаканах, кружках и рюмках.

– Не в рисунке?? А я думаю, что во всём этом проклятый бокал виноват! – вскричала она, рванула свою сумочку, достала из неё упакованный в бумагу овальный предмет и лихорадочно, ломая ногти, не делая попытки аккуратно развернуть, принялась эту бумагу рвать поперёк. Виталий увидел, как она буквально выгрызает из упаковки знакомые Маринкины глаза с чандрой на переносице, но через секунду их не стало: Жанна, размахнувшись, с такой силой залепила фужер о стену, что в мастерской пошёл дождь из осколков.

– Ну хорошо, – придерживая её за локоть, чтобы она не вздумала заодно что-нибудь сокрушить в мастерской, как можно мягче сказал Виталий. – Я поговорю с ним. Ты ведь знаешь, мы старые друзья, мы друг другу доверяем.

Вася выглядел вполне даже ничего. Был, что называется, «в форме», не похудел нисколько. Глаза его смотрели весело.

– Здорово, Виталька! – обнимаясь, он искренне радовался встрече. – Какой ты молодец, что забежал. Надо все-таки чаще встречаться. А то жизнь проходит, вот так вся пройдёт, а нам всё некогда. На чушь всякую времени не жалко, а с хорошим человеком поговорить…

– Слыш, Вась, я сразу напрямки, по-честному. Мне от тебя скрывать незачем, что меня Жанна попросила. Ты на меня не обидишься, я знаю: ты меня давно знаешь, а жену свою – только год. Какое такое на тебя просветление снизошло, колись?

– Я сам не до конца разобрался. Но это правда, словно щёлкнуло что-то: чик – как тумблер, и всё стало по-другому. Люди, казалось бы, – те же, заботы остались прежние, а суета – пропала. Словно глаза мне кто-то раскрыл, и я увидел то, что всегда было рядом, но почему-то не видел.

– А когда это всё у тебя началось? – спросил Виталий, уже предполагая ответ, но следовало окончательно удостовериться.

– Точно не помню. Может быть, аккурат после того, как мы с Жанкой чего-то попраздновали, вдвоём. Она так захотела. Да, точно! Она в тот раз мне твой бокал подарила, красивый такой, с глазами Будды.

– Это не его глаза, – засмеялся Виталя, – это Маринкины. Там от буддизма только один глаз – индийский на лбу, мне так захотелось для усиления образа.

– Вот тогда мне прямо за столом что-то начало проясняться, мысль врезалась, что для меня Жанка – жена только в спальне, а в остальном – ну совершенно посторонняя. Не нужны мы друг другу, как семья. Тьфу ты, ну какая к лешему у нас может быть семья? Мне от неё секс нужен, а ей за это – благополучие и независимость. Целый день думал: всё бессмысленно. Дела. Суета. Деньги. Мысли глупые. Любовь… Но любовь, наверное, не полностью. Всё ж иногда из неё что-то путное получается. Из влечения редко что хорошего выходит. Из любви гораздо чаще.