Углубиться в размышления не дал звонок. Ольга.

Я вздохнул. Да уж. Того и гляди придется переориентировать её на Игоря или на Арнаутовского. А то сил моих больше нет.

Но трубку пришлось взять.

— Да, Ольга?

— Прямо так официально, — фыркнула она. — Можно и поласковее. А то будто я тебе должна много денег.

— Я столько не дам, — не растерялся я. И нет, я не жадный. Но шутить никакого настроения. — Что-то случилось?

— Хотела поговорить с тобой. Серьёзно.

Серьёзно. Этого мне ещё не хватало!

Я уныло посмотрел на часы. Черт! И не смыться даже. Что за день…

— Оль, очень плотный график, но я постараюсь найти время.

— Ты обещаешь это уже вторую неделю.

— Ничего страшного, я пообещаю ещё раз, — хмыкнул я. — Давай завтра? Приходи в обед. Как тебе, подходит?

Некоторое время в трубке стояла тишина, но потом раздался тяжёлый вздох.

— Договорились, Глеб.

5. Глава 5. Я девочка, я хочу…

Шеф прибыл из Москвы подозрительно энергичный, полный сил и готовый загоруливать работой налево и направо. Судя по тому, как он говорил по телефону, заставляя вздрагивать программиста Сергея, подключавшего новый принтер к компьютеру начальника, заряд бодрости хлестал через край и попадал на окружающих.

Я молча сидела напротив, ожидая, пока Загорулин наговорится.

Сергей бросил на него мрачный взгляд и закатил глаза. Хельский вообще относится к типу меланхоликов-прагматиков-пофигистов, однако когда рядом хлещет фонтан эмоций, делается крайне нетерпимым. Растянутый черный свитер, потертые джинсы, неожиданно недешёвая обувь и такие же очки. Худое лицо, волосы стянуты в хвост, щетина. Ну, и самомнение. Правда, за рамки дозволенного оно не выходит. Программист не спешит никого к себе близко подпускать, однако если подойти по-человечески, то в помощи никогда не отказывает.

Мы с ним совершенно разные, но вот понимаем друг друга прекрасно. Обоих раздражает безалаберность шефа. А как известно, если вас кто-то раздражает с переходом в «бесит», то это объединяет с тем, кто испытывает аналогичные чувства.

— Вот так! Всё! — громко выпалил Загорулин и положил трубку.

На минуту смолк, глядя на Сергея. Подскочил к нему, пару раз заглянул в монитор, поцокал языком, потыкал пальцем, задал пару вопросов не к месту.

— Не шумите, Всеволод Николаевич, — тяжело уронил Сергей. — Всё будет.

— Но мне горит! — возразил шеф.

Уж скорее подгорает. И даже ясно, в каком месте. Нет, не в том, которым принято думать.

— Так, ладно, — отмахнулся Загорулин и повернулся на каблуках ко мне. — Что с ним поделать вот, а? Вот выводит меня как может, но не выбросишь же его на улицу!

— Потому что специалист, — сдержанно улыбнулась я, сочувствуя Сергею.

— Потому что потом призраки моих детей и жены, умерших от голода, будут приходить к вам, Всеволод Николаевич, и душить, — с совершенно непроницаемым лицом сообщил Сергей.

— Но у тебя нет детей и жены, — озадачился Загорулин.

— Это он про свое относительно ближайшее будущее, — невозмутимо пояснила я. — Будущее надо инвестировать уже сейчас.

Программист с трудом подавил смешок, я же сделала вид, что и не собиралась шутить.

Шеф некоторое время смотрел на обоих, потом фыркнул.

— С кем приходится работать. Ладно, проехали, господа юмористы.

В такие моменты мне Загорулин почти нравится. Ибо не может человек целиком состоять из недостатков. Чувство юмора у него все же имеется, и это кое-что всё же перекрывает.

— Так, что у нас там происходит со «Спокельсе-трейд»? — резко перевёл тему Загорулин.

Вся смешливость исчезла из карих глаз, уступив место холодной проницательности. Я мысленно восхитилась: как можно впадать из одной крайности в другую?